Божественный Эмиссар однажды сказал, что оставшуюся жизнь Хуа Циньин проживёт только ради… только ради Хуа Цайли.
Если бы Фань Цинчжоу спровоцировал Хуа Циньин, возможно, она бы даже не стала его убивать. Но стоило ему спровоцировать Хуа Цайли, и теперь ему не хватит и десяти тысяч жизней, чтобы расплатиться!
Голос Фань Чэна был быстро поглощен безбрежным туманом, и спустя долгое время ответа не последовало.
Фань Чэн оставался в той же позе поклона, демонстрируя глубочайшее уважение.
Так прошло полчаса, прежде чем он осторожно встал. Затем, легко ступая, он тихо удалился. Он не осмеливался взглянуть на труп Фань Цинчжоу, не говоря уже о том, чтобы забрать его с собой.
Он так и не узнал, что произошло, и не имел смелости расследовать случившееся.
Глава 2039 — Первая мышеловка
Море Тумана было таким же спокойным и сдержанным, как и всегда, но сердце Хуа Цайли было натянуто сильнее, чем когда-либо с тех пор, как она в него попала.
Ее глубокая энергия была сильно истощена, и она была вся изранена. В частности, кровавая полоса на её лбу вводила в ступор, контрастируя с белоснежно-нефритовым цветом лица. Однако она, казалось, не замечала этого, полностью расширяя свое духовное восприятие, насколько это было возможно, и не смея ни в малейшей степени расслабиться.
Ее взгляд — иногда он был сложен, иногда растерян — постоянно касался смолкнувшего Юнь Че.
Он снова спас ее…
Всю свою жизнь она росла под покровительством других людей, давно привыкнув к тому, что ее постоянно оберегают.
Но за какие-то полгода она постоянно неожиданно пересекалась с Юнь Че.
В первый раз, когда он помог ей, она нашла это особенно интересным, не в силах позабыть этого человека.
Второй раз был похож на чудесное вмешательство небес в момент критической опасности.
А на этот раз он приложил все усилия, чтобы она не пострадала, и даже без колебаний схватил меч своей рукой… окрасив кровью своей ладони её вуаль и белоснежный мир вокруг нее.
Его грубая защита, наполненная опасностью и жестокостью, полностью отличалась от глубокой и утешительной заботы, которую она получала на протяжении всей своей жизни.
Словно пытаясь ему отплатить, она нервно осматривала окрестности, опасаясь неожиданных происшествий, которые могли бы навредить Юнь Че.
Хуа Циньин, с серого неба наблюдавщая за текущим состоянием Хуа Цайли, нахмурила брови.
Будто бы не заставляя охранявшую его девушку долго напрягаться, всего через четверть часа Юнь Че открыл глаза. Он поднял левую руку, дыра на его ладони уже затянулась, но все равно выглядела особенно ужасающе.
Его действия заставили Хуа Цайли мгновенно перевести взгляд на него, и она сделала два шага вперед, с беспокойством спрашивая: «Ты в порядке? Лучше взять еще немного времени на восстановление».
Юнь Че встал и, улыбаясь, сказал: «Не волнуйся, у меня особое телосложение, я могу быстро восстановиться. К тому же, для меня такая травма — пустяк».
Он вдруг посмотрел на Хуа Цайли, и его взгляд на мгновение застыл, прежде чем он заговорил: «Сестрёнка-фея, могу ли я… подойти ближе и коснуться твоего лба?»
Почувствовав мгновенное изумление Хуа Цайли, он быстро добавил: «Я не хочу тебя обидеть и не стану тебя трогать. Мне просто нужно подойти на полфута».
Его охотное объяснение и очевидная перемена во взгляде заставили Хуа Цайли едва улыбнуться. С любопытством она спросила: «Зачем?».
Юнь Че не стал продолжать объяснения, а сделал два шага вперед. Он протянул пальцы и коснулся окровавленного лба девушки, сказав: «Обещаю, скоро тебе станет лучше».
«А?» Хуа Цайли инстинктивно отступила назад… но, прежде чем ее разум охватила паника, её глаза захватил вспыхнувший перед ней белый свет.
Ей нравились чисто белые вещи: снежная мантия на ее теле, Меч Стеклянного Облака в ее руке, радужные облачные ветви Чистой Земли. Но такого чистого белого сияния она еще никогда не видела. Оно было настолько чистым, что, казалось, способно очистить любую мельчайшую примесь в этом мире.
Она замерла на мгновение, позволяя белому свету приблизиться. Когда белый свет коснулся ее, боль от ран на лбу почти мгновенно исчезла, а другие травмы начали заметно облегчаться. Даже её чувства словно омыло чистым родником, а мутность и угнетенность, привнесенные Морем Тумана, исчезли без следа, оставив вместо себя ясность.
Ее губы медленно разошлись, и она была совершенно ошеломлена. Сквозь белый свет ее взгляд невольно сфокусировался на глазах Юнь Че, которые казались белой ночью в отражении.