Потеря может причинить боль только тому, кто когда-то владел. А что касается меня… в этом огромном мире Бездны мне нет места.
Голос его был ровный, как ветер, без каких-либо эмоций. Но стоило ему попасть в уши юной девушки, её дыхание внезапно остановилось, а на сердце и душу упала тяжелая ноша вместе со жгучей болью.
Однако Юнь Че вдруг повернул голову и рассмеялся, глядя в горящие глаза девушки: Звучит грустно, да? Хахаха, для меня эти слова ничего не значат. В конце концов, я уже давно к этому привык.
Звездочки в глазах девушки, казалось, разбились ещё несколько раз под звук его смеха.
Юнь Че втайне фыркнул… настолько сильное сочувствие и такое трепетное сердце и правда могут принадлежать божественной дочери?
Её жизненный путь слишком короток.
Лучше для него быть не может.
В то же время в его сердце зародилось еще большее сомнение: …Согласно информации, полученной им в Царстве Цилиня Бездны, и тем немногим воспоминаниям, которые он получил от Мэнь Цзяньчжоу, имя божественной дочери Хуа Цайли Царства Разрушения Небес было известно миру по крайней мере тысячу лет.
В его восприятии люди, пережившие тысячелетие, и бровью не поведут при виде гор трупов и моря костей, не говоря уже о сочувствии человеку с мрачным прошлым.
Даже если она жила как птица в клетке, даже если она никогда раньше не спускалась в этот мир, у нее, по крайней мере, должна быть тысяча лет жизненного опыта. Неужели ее знания о человеческой природе и законах выживания могут быть настолько поверхностными и незрелыми?
А может, раньше оно у меня когда-то было, он совершенно непринужденно прошептал такую простую фразу.
Сердце девушки было тронуто, и она спросила: Ты имеешь в виду, что… потерял память о прошлом?
Юнь Че кивнул головой: Когда я очнулся в этом мире, я столкнулся с бесконечной тьмой, а также с мастером, который меня и разбудил. Мастер сказал мне, что в то время мне должно было быть около десяти лет, мое тело и душа получили серьезные травмы, и если бы я не встретил мастера, то уже бы наверняка умер.
В то время моя поврежденная душа также была исцелена чудом мастера. Возможность ее возрождения — это уже чудо в понимании этого мира. Что же касается воспоминаний о прошлом, то они все давно уничтожены и рассеяны, и от них не осталось и следа. Мне уже никогда до них не дотянуться.
Его голос был ровным и мягким, как будто он рассказывал о дневной рутине. В нем не было ни грусти, ни разочарования, ни жалоб на судьбу, ни даже следа тоски по утраченному прошлому.
Хуа Цайли смотрела на него, бессознательно ошеломленная, и прошло много времени, прежде чем она опустила голову и мягко сказала: Я никогда не встречалась со своей матерью, а дата моего рождения — годовщина смерти моей матери.
Юнь Че …
Мой отец всегда был очень, очень добр ко мне, и моя тетя, и… все очень добры ко мне, но я все еще регулярно думала о своей матери, которую никогда не видела, завидуя тому, что другие могут прочувствовать любовь и негодование своих матерей, и всегда сожалела о том, что моя собственная жизнь никогда не будет такой же полноценной.
Она продолжила: Но однажды я стала свидетелем бесконечной тьмы… я беспомощно наблюдала, как нескольких новорожденных жестоко выкидывают из-за отсутствия у них врожденных способностей к росту.
Видеть чужие страдания в тысячу раз более душераздирающе, чем слышать, как кто-то говорит о них. Но в этом жестоком мире Бездны подавляющее большинство живых существ уже давно привыкло к этому.
Именно тогда я осознала, что мне очень даже повезло.
Она подняла глаза и снова посмотрела на него утешающим взглядом, и только она собиралась открыть рот, как Юнь Че с прищуром посмотрел на нее в ответ: Ты ведь не собираешься начать меня утешать, правда? Я никогда не чувствовал себя несчастным, наоборот — я всегда считал, что я самый счастливый человек в этом мире.
Не нужно даже упоминать моё чудесное воскрешение. Встреча с мастером — самый больший дар, о котором другие не смогли бы и помечтать за десять тысяч жизней.
При слове мастер его тело почти бессознательно выпрямилось, голова слегка наклонилась, а в глазах, которые даже в опасных ситуациях не проявляли никаких эмоций, вспыхнуло глубокое восхищение.
Твой мастер, должно быть, очень впечатляющий и интересный человек, Хуа Цайли понизила голос, после чего осторожно и с некоторым искушением спросила: Он, должно быть, очень знаменит, верно?
Внимание Хуа Цинъин мгновенно сосредоточилось на теле Юнь Че, она приготовилась уловить малейшие движения его мышц.