Маленький сторож вошел в каморку и посмотрел на Антона выражением лица таким кислым, что даже у него появилось ощущение съеденного лимона.
— Ты извини меня, пожалуйста. Я старый стал уже… совсем., нервы сдавать начали. Да и как им не сдать то? Одни трупы кругом столько лет… вот я и того. — Вымаливал старичок, потирая раскрасневшие щеки.
— Ты, дед, такие номера не выказывай больше… — сначала разозлившись, но в дальнейшем осознав, что это не Дмитрий Валентинович является восставшим мертвецом, заявившимся в гости к человеку поздно ночью, Антон смягчил тон — Да, на самом деле, ничего, я все понимаю, и правда работа нервная — могилы, ночь, сомнительные личности и прочь, и прочь. Как тут… ну… не заработать профдеформацию, скажем так. Главное, что вы сначала проверить решили, а потом за ружье хвататься. — Антон на секунду задумался — …А что правда бывают мародеры?
— Не знаю. Не видел не разу. Но всякое бывает. Всякое.
Антон, хоть и выдавил из себя смешок, но все же расслабиться ему не давал вопрос — что бы он сказал если бы он предположил другой вариант, или просто взялся за ружье? Как-бы он ответил ему на вопрос о причине нахождения на кладбище поздно ночью?
— Ну, и как ты оказался на кладбище поздно ночью? Я тебя, по-моему, перебил.
Полное Фиаско. Попытка уйти от темы разговора была провалена. Антон предпринял отчаянную попытку потянуть немного времени.
— Дед, я тебе сейчас скажу, только обещай никому не рассказывать.
— Ты скажи сначала, там посмотрим. Обещал я как-то, кое кому, кое-что. И вот, посмотри…
— Что ты, отец, знаешь о… бандитах?
— Ну бандиты как бандиты. Всегда были, и всегда будут. При чем тут бандиты?
— А какими методами они пользуются, знаешь?
— Почем мне знать? Только то, что в фильмах показывают, то и знаю.
— Вот. А как у нас в фильмах обычно показывают? Стукнут человека честного по голове, и давай в озеро его, или на кладбище.
— Ах вот он, паскудник! Запугать меня решил! Ты думаешь я боюсь всякую шантрапу вроде тебя?
Дмитрий Валентинович, воспользовавшись приличным расстоянием между креслом, в котором сидел Антон и его диваном перемахнул за него и достал из-под сидения обрез ружья ТОЗ и направил его в Антона.
— Эй-эй-эй! Это лишнее! Убери это! — завопил Антон
— Это необходимая оборона! Я сторож, мне можно!
— Да не бандит я!
— Зачем тогда напугать меня решил бандитами? Отвечай, что здесь делаешь?
— В общем… как бы это сказать… меня побили. Сильно. Очень сильно.
— И сюда отвезли хочешь сказать?!
— Э… да??
— Ну, тогда в полицию надо звонить. Дай минуту. Телефон поди отобрали у тебя, правильно? Ну а что еще делать будут? Черти. Понарожают уродов, потом у меня мест нет нигде. Вот в мое время там совсем по-другому было. Нормально люди между собой один на один, а сейчас что, да вообще пиздец.
По лицу Дмитрия Валентиновича вновь прошла кислинка. Если бы не последующие далее события он бы следующим же днем ушел на заслуженную пенсию и провел остаток жизни в санаториях восстанавливая утраченное душевное равновесие.
"Пусть старик делает что хочет. Хотя бы меня не донимает. Да и грязь вписывается в эту версию. А пока полиция едет, слиняю потихой." — думал про себя Антон. Вспомнив про грязь, он вновь направился в сторону зеркала.
Подойдя к нему, он впал в замешательство. Из-под слоя кладбищенской грязи на него смотрело совершенно обезображенное существо. Горящие янтарным светом глаза, окруженные темными мешками слегка наполненных жидкостью, двигались из стороны в сторону, охватывая бледное синеватое лицо с выступающими венами. Провалившийся нос, выглядел так, будто бы у его хозяина отсутствовал носовой хрящ, или, если более понятными аналогиями — он был как у летучей мыши. На голове его располагались похожие на уголь волнистые волосы средней длинны, а на лице бесчисленное количество язвин. Но более всего выделялись длинные передние резцы, сузившиеся и принявшие форму клыков. Не смотря на все уродство, что Антон наблюдал в зеркале, это лицо казалось ему таким привычным, почти родным. Он попытался вспомнить, когда он его видел, но он видел его, похоже всегда. Антон осознал, что в своих воспоминаниях он выглядит так же, как и сейчас.
Но это точно была ложь. Он не мог вспомнить свое лицо, но помнил, что оно было другим. От разглядывания самого себя в зеркало его отвлек глухой звук сзади. Он обернулся — у его ног лежал старый кнопочный телефон. Подняв глаза, он увидел Дмитрия Валентиновича — тот стоял, затаив дыхание. На его лице читался неподдельный ужас, ведь он впервые увидел Антона через очки. Долгая и неловкая пауза длилась около пяти секунд — Дмитрий Валентинович быстро переводил взгляд, то на Антона, то на ружье, приставленное к стене. Длилось это до тех пор, пока её не разорвал голос из трубки.