— Это был Арднех или равный ему. Иначе не может быть.
Чармиана притворилась, что не слышала.
Маг — в настоящее время он вообще не пользовался никаким именем, вещь отнюдь не исключительная среди людей его звания, — некоторое время скакал молча, искоса поглядывая на женщину, которая ехала рядом с ним, оценивая ее со всех точек зрения.
— Нет, нет, — произнес он снова. — Нет способа, которым я мог бы с такого расстояния подвергнуть эту служанку тем мукам, о которых ты думаешь. У нас нет ни ее волоса, ни обрезка ногтя, ничего, принадлежавшего ей, — ведь так? Думаю, нет. Даже относительно слабое проклятие потребовало бы… Нет, нет никакой возможности.
Но Чармиана быстро поймала его на слове.
— Потребовало бы чего?
Безымянный маг, очевидно, раскаялся в своей начатой и не законченной фразе, что бы это ни было. И как только он мог совершить такую глупую ошибку?
— Несговорчивый дурак, тебе придется сказать мне, рано или поздно.
Вообразим себе безбрежное бурное море энергии, из которого человек может надеяться зачерпнуть через тайный источник, не вполне безопасно, но все же питая оправданную надежду, что с ним не приключится никакое непоправимое несчастье, поскольку и он сам, и некоторые другие успешно проделывали это в прошлом. Безымянный быстро, с чувством обреченности, припомнил тайные слоги запретного Имени. Вуду было известно это имя, и Оминору, конечно, тоже; и еще четверым или пятерым из высшего совета Востока. На него даже намекали редко — Безымянный слышал, как Вуд сделал это только однажды, в день визита Арднеха в столицу.
Чармиана подзадорила:
— Похоже, эта твоя сила — или что это такое — ничего не стоит, раз ею нельзя воспользоваться. — И продолжила: — Помни, я сказала то, что думала, — это касается и обещания, и угрозы.
Безымянный поверил.
— Ладно. Посмотрим. Я попытаюсь сделать, что возможно.
Весь остаток дня констебль преследовал свою добычу, но недостаточно преуспел в этом. Когда наступили сумерки, ветер стих и вихрь пропал; но ночь принадлежала Западу, и Абнер неохотно отдал приказ разбить лагерь и выставить усиленные караулы.
Рольф говорил:
— Ты сама сказала мне, что твой жених с Океанских островов, скорее всего, к этому времени обвенчался с кем-нибудь другим. Так почему бы тебе не подойти и не сесть рядом со мной?
Снова было утро, второе с начала их бегства. Птица укрылась неподалеку, среди деревьев, где его — или ее, Рольф не был уверен — теперь практически не было видно. Поговорив с птицей, Кэтрин и Рольф вздремнули и напились свежей проточной воды.
Теперь она смотрела на него, едва сдерживая улыбку.
— Что, есть какой-то военный вопрос, который ты хочешь обсудить со мной? — Кэтрин стояла на коленях на поросшем травой берегу, пытаясь разглядеть в воде свое лицо. Синяк у нее на скуле постепенно сходил, но его цвет стал, пожалуй, еще неприглядней, чем раньше, изменившись с пурпурного на зеленоватый.
— Ладно… — Он раскинул руки. — Мы могли бы начать и с военных секретов. Ты находишься на расстоянии по меньшей мере четырех метров от меня; орать военные тайны через такое пространство — значит рисковать тем, что враг сможет подслушать. — Он огляделся с преувеличенной осторожностью. Кэтрин едва не расхохоталась.
Они находились в маленькой роще, разделенной потоком надвое. Выглядывая из тени деревьев, Рольф видел окрестные поля и поросшие травой пологие холмы, перемежавшиеся с другими рощицами или одинокими деревьями. Это могли быть остатки исчезающего леса или борющиеся форпосты нового.
Рольф сидел, прислонившись спиной к поваленному дереву, глядя на поток, который был здесь шириной около шести-восьми метров и очень мелким. Правой рукой он похлопал по гладкой траве рядом с собой, показывая Кэтрин, где он приглашает ее сесть.
Она закончила разглядывать свое отражение в воде, но тем не менее не подошла ближе.
— Не знаю, ваша милость, обязана ли я делать это. Хотя подозреваю, что теперь вы мой командир, и если я не подчинюсь вашим приказам, то рискую попасть в военный трибунал.
Облачко раздражения пробежало по лицу Рольфа.
— Не шути с этим. Я имею в виду, с приказами. — Кэтрин снова села, скрестив под собой ноги, пристально глядя на него. — Я хочу сказать, что видел людей, казненных, как я понимаю, по приговору военных трибуналов. Сожалею, я не хотел портить шутку. У тебя должно быть очень мало шансов оказаться под судом, поскольку… когда ты была захвачена Востоком?
— С того момента прошла целая жизнь. — Больше не улыбаясь, она медленно поднялась и ладонями провела по обнаженным предплечьям, словно стряхивая с них что-то. — Но давай не будем говорить об этом сейчас. Жаль, что этот ручей недостаточно глубок, чтобы в нем можно было поплавать и понырять. — Ее одежда служанки, как и одежда Рольфа, перепачкались в дороге и от долгой носки, а подвязанные каштановые волосы потускнели от пыли. Но она выглядела менее усталой, чем перед их бегством.
— Мы можем поискать более глубокое место, — сказал Рольф. — Думаю, я и сам с удовольствием бы поплавал. — Он ощутил в голове слабое пульсирование крови.
— Уйти из-под деревьев днем?
— Я имел в виду ночью, в сумерках.
Теперь она приблизилась, хотя и не настолько, насколько предлагала его прихлопывающая рука, и села. Ее взгляд скользнул по нему с нераспознаваемым выражением; в свои девятнадцать лет Рольф давно уже оставил попытки понять женщин.
— Я не должен был упоминать о человеке, с которым ты собиралась обвенчаться, — произнес он.
— Дело не в этом. Я просто подумала о том, какой девчонкой я была тогда и как изменилась с тех пор. О том, как я флиртовала, смеялась и шутила, когда была молодой.
— КОГДА ТЫ БЫЛА МОЛОДОЙ? Сколько тебе теперь? Лет семнадцать?
— Два года назад мне было пятнадцать, кажется. Но теперь я уже не юная девушка.
— Да уж, ты действительно старуха. — Теперь его голос стал более мягким и нежным. — Значит, сгодишься в пару старику вроде меня.
Он незаметно преодолел небольшое расстояние, разделявшее их, и его пальцы начали нежно поглаживать ее обнаженную руку возле грубой материи ее платья на плече.
Взгляд Кэтрин, похоже, говорил, что его поведение вполне сносно; что если он продолжит еще немного в том же духе, возможно, это начнет доставлять ей удовольствие. Этого было более чем достаточно, чтобы его рука начала неторопливо обнимать ее. Рольфу всегда казалось немного странным, как это такая грубая и далекая от совершенства конечность, как у него, всегда умудрялась так хорошо приладиться к столь деликатному делу, как обнимать девушку. На этот раз девушка ему попалась действительно нежная, несмотря на то, какой тощей и сильной она казалась совсем недавно. Теперь в ответ на решительный нажим пальцев Рольфа на ее щеку пониже подбитого глаза Кэтрин повернула к нему лицо. Он нашел ее губы.
Ее гладкое личико с готовностью приникло к его пробивающейся бороде. Время шло, а затем, похоже, было почти забыто. Рольф принялся нежно целовать синяк на скуле Кэтрин, прежде чем начать цепочку поцелуев, скользя губами вниз по ее шее.
Но что это? Что происходило с ее кожей?
Что случилось…
Что…
Вскрикнув, Рольф вскочил на ноги и попятился, спотыкаясь и едва не падая в спешке. Он схватил меч и наполовину вытащил его из ножен прежде, чем осознал это, а когда осознал, то не знал, то ли закончить вытаскивать клинок, то ли вложить его обратно.