- Боюсь, Михаил Дмитриевич, что до октября месяца силами одного гарнизона мы не удержим город. Имея значительное превосходство в силах, Пелесье будет штурмовать город до тех пор, пока хотя бы не займет Корабельную сторону и не уничтожит наши корабли. В этом я полностью уверен - с горечью в душе признался собеседнику Ардатов.
Горчаков понимающе кивнул головой, помолчал, а затем, глядя в сторону, сокрушительно произнес.
- Государь торопит с принятием решения. Может, стоит ударить по врагу сейчас? Большой победы не одержим, но хоть чем-то Севастополю поможем. Заставим Пелесье штурм перенести, а там с Божьей помощью и до октября дотянем.
- Бить надо кулаком, а не растопыренными пальцами, Михаил Дмитриевич. Да так, чтобы у противника враз половина зубов повылетало, чтобы он кровью плевал, и сопли по щекам размазывал. Так меня мой батюшка учил, и так я своим внукам наказывал.
Горчаков вновь кивнул головой и, не глядя собеседнику в глаза, констатирующие спросил.
- Значит ты против?
- Сейчас, против. Не готовы еще мои стрелки с врагом тягаться.
- Что написать государю? - осторожно поинтересовался Горчаков.
- Так и напиши, что граф Ардатов категорически против нынешнего наступления на противника. Только напрасно людей погубим, и никакой пользы для Севастополя не будет.
- Когда же ты полагаешь, нам следует наступать?
- Примерно через месяц, никак не раньше - убежденно молвил граф, глядя прямо в глаза командующему. Тот не выдержал взгляда, отвел глаза в сторону, но продолжал активно зондировать почву.
- А выдержит ли Севастополь новый штурм до начало нашего наступления?
- Выдержит. Если им вовремя подбросить курское ополчение и Смоленский полк. А так же, если успеем возвести новую линию обороны, которую наметил генерал Тотлебен, перед своей вынужденной отставкой.
- Тебе и это известно, - усмехнулся Горчаков, дивясь осведомленности царского посланника.
- Мне многое, что известно, Михаил Дмитриевич. Служба, понимаешь, такая. Хлеб государев стараюсь не зря есть, - сказал Ардатов, помолчал, а затем, желая поскорее расставить все спорные точки, произнес.
- Так что же мы решим относительно начала наступления?
- Я полностью доверяю твоему мнению и опыту, Михаил Павлович, но, - Горчаков замолчал, выдерживая паузу.
- Значит договорились. Наступать будем, когда будут готовы мои стрелки, а все руководство будет под тобой, - подытожил Ардатов, предложив Горчакову формулу действий, когда вся ответственность за неудачный исход полностью ложилась на его плечи. По радостному блеску глаз собеседника понял, что именно эти слова генерал и хотел от него услышать. Командующий был очень рад столь удачному разрешению вопроса о наступлении, но все же не преминул сказать графу.
- Ты бы отписал государю про наши планы, Михаил.
- Он и так в курсе событий, - коротко отрезал Ардатов, и Горчаков больше не стал возвращаться к этой теме.
Ранним утром следующего дня, противник возобновил свою непрерывную бомбардировку русских позиций. Ночью французы провели фальшивую атаку напротив Малахова кургана, но на этот раз все потуги врага поймать русских на обмане, были напрасны. Как того потребовал Ардатов, русские резервы больше не подводились к ближнему краю обороны и вражеские ядра падали впустую, густо усеивая собой севастопольскую землю.
В этот день потери среди защитников Севастополя сократились, чуть ли не вдвое, чего нельзя было сказать о состоянии его бастионов. Методичный обстрел осадными орудиями медленно и верно приводил к их полному разрушению. Героические гарнизоны бастионов и батарей отчаянно боролись за живучесть своих позиций не щадя своих сил и, порой, жизней. Едва выдавалась возможность, они тут же бросались исправлять разрушенные бруствера или нагребать землю на пороховые погреба, дабы это была единственная возможность уберечь их от попадания вражеской бомбы. Однако, наносимый врагом урон было невозможно исправить за те короткие промежутки времени, которые дарил неприятель русским солдатам и матросам.
Все это прекрасно видел князь Горчаков, обходивший передовые позиции вместе со своей свитой, несмотря на шквальный огонь врага. Он без тени робости обошел укрепления Городской стороны обстреливаемой в этот день не особенно интенсивно, посетил 4 и 3 бастионы и дал уговорить себя свите не рисковать жизнью, ради посещения Малахова кургана.