Да, конечно на батареях были взрывы, и он сам лично видел, как спешно уносили в лазарет раненых и складывали в сторону окровавленные тела убитых. Но все это, на фоне сноровистой суеты орудийной прислуги, уверенных команд наводчиков, казалось Ардатову не таким уж и ужасным. Тяжелые мысли сразу отошли на задний план и, ощутив себя единым целым вместе с гарнизоном батареи, граф с большей уверенностью стал наблюдать за сражением.
Вместе со всеми в едином порыве он радовался любому попаданию во вражеский корабль, громко хваля меткость артиллеристов, хотя в страшном грохоте, который обрушился на батарею, его почти никто и не слышал.
Когда на "Виль де Пари" вспыхнул сильный пожар и французские буксиры, попытались оттащить его в море, прочь от губительного огня русских, Ардатов азартно кричал "Так его, так!" и обещал артиллеристам лишнюю чарку, если попадут в этого сукина сына еще раз. Вскоре его желание сбылось.
Огромный стодвенадцати пушечный корабль поспешно покидал поле боя с большим креном на правый бок, густым столбом черного дыма на юте и двумя сбитыми мачтами, безжизненно свесившимися вдоль борта. "Виль де Пари" с большим трудом удалось подвести к берегу и благодаря своевременному затоплению противоположного борта, команда смогла выправить опасный крен, предотвратив опрокидывание корабля. После долгой борьбы мужественный экипаж сумел погасить пожар, не допустив огонь к пороховому погребу, однако после этого корабль требовал срочного и длительного ремонта. Отправленный на буксире в Константинополь, он попал в шторм и затонул вместе со своей малочисленной командой.
Вслед за ним оставили поле боя "Наполеон" и "Шарлемань" - главные паровые корабли французской эскадры. У первого была серьезная подводная пробоина, а у второго была повреждена машина, и он не мог самостоятельно добраться до берега. Несмотря на эти потери, французы не собирались отступать. Место выбывшего флагмана занял стодвадцати пушечный "Вальми", а вместо "Виль де Пари" головным первой линии стал аналогичный по вооружению "Фридлянд".
Казалось, что имея явное превосходство в количестве пушек, французы уже давно должны были привести к молчанию русские батареи, однако час, проходил за часом, а берег продолжал огрызаться огнем, чей накал ни на минуту не ослабевал. Севастопольский орешек, оказался явно не по зубам императорским канонирам.
Всего чего они смогли добиться, это приведения к молчанию трех орудий и повреждению лафетов у шести пушек десятой батареи. На Александровской батарее их успехи были еще скромнее - разбито три орудия и повреждены лафеты у двух из пятидесяти восьми расположенных там пушек.
"Вальми", на котором русские сосредоточили свой огонь после ухода флагманов, получил двадцать одну пробоину и утратил часть такелажа. "Фридлянд" отделался четырьмя пробоинами, но зато потерял восемь орудий главного калибра. Другие корабли французской эскадры, в отличие от турков, так же получили повреждения различной степени тяжести и их общие потери составили 253 человека. На турецкие корабли русские артиллеристы вообще не обращали внимания и их потери составили всего трое раненых.
Британские корабли задержались с началом боевых действий из-за довольно пикантной особенности транспортировки пароходами своих парусных кораблей. Тросы крепились по бокам кораблей, а не как обычно по носу. Британцы открыли огонь с дистанции менее километра с запозданием около сорока минут после французов, вытянувшись в две не равноценные линии против Константиновской батареи.
"Альбион", "Аретуза", "Трафальгар", "Лондон", "Британия", "Беллерофон", "Квин", "Родней", "Агамемнон", "Терибл" - вот неполный список пятнадцати британских кораблей решивших сделать с Севастополем, то, что ранее было сделано ими в Тулоне и Копенгагене. Грохот их орудий, напоминал грохот локомотива несущегося на полной скорости, только во-много крат сильнее.
Видя столь огромное огневое превосходство противника над Константиновской батареей, им на помощь пришли часть орудий Александровской и десятой батареи, в зоне поражения которых, оказались стодвадцати пушечные "Трафальгар" и "Британия".
Раз за разом эти парусные гиганты обрушивали свою бортовую мощь на узкий мыс, закрывавший им проход в Севастополь, но каждый раз после мощного залпа, когда казалось, что ничто живое не может уцелеть на узкой полоске земной тверди, зловредная батарея стреляла в ответ. И все повторялось снова и снова.