И сразу – новая атака. В ней приняли участие и легкораненые накануне. Так как сбить русских с позиций Ноги посчитал делом чести, ведь пятидюймовые орудия действительно отъехали и перед ними на сопках была просто горстка защитников. Что он и донес до каждого своего солдата. Дескать, они не мужчины, если не смогут. Вот и вышли все, кто смог выйти. Непрерывные цепочки шрапнельных разрывов их теперь не встречали. Плотный огонь станковых пулеметов тоже. Так что генерал был уверен – вот теперь он одержит успех.
Но нет.
Не вышло.
В ротах оказалось слишком много ручных пулеметов, сыгравшую немаловажную роль. Но главное – это карабины в руках простых солдат. Эти адаптивные «винчестеры» развивали скорострельность близкую к самозарядным образцам. На рывке и полном магазине. Удобстве же смены магазина позволяло долбить из этих стволов с боевой скорострельностью даже выше, чем у многих ранних самозарядных винтовок, практикующих пачечное или обойменное заряжание.
Получился просто шквал огня.
Когда же самые упорные японцы прорвались ближе к русским позициям, в них полетели ручные гранаты. Важный психологический фактор, окончательно переломив хребет японскому наступлению.
Воины страны Восходящего солнца не смогли. Они откатились, оставляя, как и во время первых двух атак, массу раненых и убитых. Генерал Ноги же был сломлен окончательно. А тут еще и новость подоспела о том, что Оку тоже «получил лопатой по лицу» и энергично отступает, опасаясь окружения казаками. Что вынудило Ноги быстро собираться и следовать примеру своего коллеги… спешно… слишком спешно… повод-то, конечно, повод, но генерал и отсюда, от этого побоища хотел поскорее убраться…
Деникин стоял на вершине сопки и смотрел на удаляющихся вдаль японцев. Смотрел и не верил своим глазам. Голова его была перемотана. Правая рука тоже. А от полка осталось едва половина в строю. Остальных ранило или убило. Последний натиск японцев оказался самый губительным. Они подошли ближе всего и вели самый продуктивный стрелковый огонь. Ибо дистанция оказалась категорически маленькой. Хуже того – боеприпасы почти закончились. Никто не рассчитывал на такую интенсивность боев. Не ожидали. Поэтому к каждой 87-мм легкой гаубицы оставалось по пять-шесть снарядов. Осколочно-фугасных, а не шрапнельных, эти еще в обед кончились. Из обычных патронов – на каждого стрелка имелось сотни по три-четыре, примерно, что совсем немного на фоне расходов отражения последнего приступа. Даже для пулеметов и то – жиденько выходило, хоть и лучше.
Не подрассчитали…
Но японцы уходили… они отступали… спешно…
И Деникин не верил своим глазам. В его голове просто не укладывалось то, что они сумели устоять… что они сумели удержаться…
Глава 8
1904 год, 22 мая, Ляоян
Раннее утро. Пять часов.
Солнце. Туман. Тишина.
И тут вся эта идиллия разорвалась орудиями, которые в захлеб, перебивая друг друга, стали «читать свой рэп» или исполнять какую-то кошмарную композицию в стиле «а капелла». Стрелять начало все, что могло добрасывать свои снаряды до японских позиций.
В каждой дивизии имелось штатно по дивизиону длинноствольных 87-мм полевых пушек и два дивизиона 107-мм полевых гаубиц. Плюс, в интересах корпуса Ренненкампфу был придан дивизион 107-мм тяжелых пушек и два дивизиона 152-мм тяжелых гаубиц. Имелись и полевые мортиры калибром 152-мм и 203-мм, но они до японцев не добивали. Но это все – штатная полевая артиллерия. Дополнительно для укрепления обороны корпус имел два отдельных артиллерийских полка, укомплектованных 107-мм полевыми гаубицами. И целую батарею 152-мм осадных пушек, приданных Ренненкампфу для контрбатарейной борьбы. Кроме того, Ляоян был усилен двумя железнодорожными дивизионами 127-мм орудий, одним 203-мм и одним 305-мм. Само собой – морских орудий, длинноствольных.
Сила!
Огромная сила![57]
Где шрапнелью, где осколочно-фугасными снарядами она и ударила. И если полевая артиллерия работала обычными снарядами, то железнодорожная оперировала игрушками новыми, которые с собой и привезла. Кроме стреловидной шрапнели, там имелись и гранаты нового типа, точнее бомбы, если в старой классификации говорить. Это были большого удлинения относительно тонкостенные стальные чушки. У которых, вдоль внутренней поверхности корпуса, плотно укладывалась спираль из насеченной стальной проволоки. У 127-мм в один слой, у 203-мм – в два, у 305-мм в три.
Ну и взрывчатое вещество было не просто пироксилином в том или ином варианте или там тротилом, а смесью на основе гексогена.[58] Ганс Геннинг в 1899 году получил патент на способ производства этого «лекарственного препарата».[59] А в 1900 году в России уже открылась небольшая фабрика по его выпуску. Совсем крошечная, чтобы не привлекать излишнего внимания. В 1901 году еще одна, покрупнее. В 1902 еще три. И все разбросаны на просторах России, прикрывшись совершенно нейтральными названиями. Так что к началу 1904 года в распоряжении императора были определенные запасы гексогена, которое он и применил, чтобы локально усилить свою артиллерию. Много ведь не требовалось. Чай не Первая Мировая и не Вторая. Тот же 127-мм снаряд массой около тридцати килограмм вмещал порядка четырех с гаком килограмм взрывчатого вещества. Ну пусть пять кило для равного счета. На тысячу таких «подарков» требовалось соответственно пять тонн взрывчатки для производства которой нужно было всего две тонны гексогена. Много. Но вполне терпимо. И он мог себе это позволить. Но, увы, корабельные снаряды Тихоокеанского флота и 2-й эскадры переоснастить не успели. Хотя император хотел. Тянули до последнего, опасаясь утечек, вот и умудрились перехитрить сами себя.
57
В обстреле участвовало 36 87-мм/30 полевых пушек, 144 107-мм/18 полевых гаубиц, 12 107-мм/30 тяжелых пушек, 24 152-мм/18 тяжелых гаубиц, 4 152-мм/30 осадных пушек, 24 127-мм/50 морских пушек, 8 203-мм/45 морских пушек, 3 305-мм/40 морских пушек.
58
Речь идет о смеси, известной в 1940-е как «торпекс» – на 50 % более мощной, чем тротил. Она состояла из 42 % тротила, 40 % гексогена и 18 % алюминиевой пудры.
59
Ганс планировал применять гексоген как лекарство, еще не зная о его высокой ядовитости.