— Много шуму из ничего. Мальчишки ищут приключений. Где их можно найти? Они хоть не торчат каждый вечер в кино, не шляются по кофейням. Проявили инициативу. Настоящего вреда причинить не хотели. Посмотрите на ножи, которые полиция именует смертельным оружием. — Мистер Ливерседж взял одно заржавевшее вещественное доказательство. — Этим ножом не разрежешь горячего масла. Им и муху не ранишь. — Четверо обвиняемых возненавидели мистера Ливерседжа за такие слова. Вот оно, британское правосудие. — Они ничего не украли. Брюки возвращены. Если бы мальчики хотели украсть, украли бы не одни грязные обвисшие брюки. — Маньям вспыхнул. Ему не удалось получить из Паханга другую одежду на смену. — В штате творится истинный бандитизм, в джунглях, в деревнях, причем многие, кому следовало бы хорошенько подумать, ему помогают и поощряют. Но не надо хватить горстку безобидных мальчишек за невинное приключение. Не надо попусту тратить время. У нас есть дела поважнее. — Четверо мальчиков выпустили негодование шипящим паром. Безобидных, надо ж такое сказать. Невинное, ничего себе. — Дело закрыто. Но хотелось бы предупредить этих мальчиков. — Предупреждай, предупреждай. Предупреждение: уже лучше. — Хотелось бы предупредить: ищите более подходящий выход своей энергии и любви к приключениям. Вступите в какую-нибудь крупную организацию. В бойскауты, например. — Четверо юных малайцев в ужасе заледенели. — Хотелось бы добавить, что фактически государство обязано обеспечить энергичной инициативной молодежи какое-то занятие в свободное время, иначе ее будет тянуть к приключениям, а вполне взрослые люди, которым следовало бы хорошенько подумать, могут признать подобные приключения, сколь бы они невинными ни были, — он иронически прочитал по бумажке, — покушением на убийство, грабежом, насилием и еще бог знает чем. Все, переходим к следующему делу.
Переводчик-малаец действовал быстро, сведя и без того сжатый вердикт мистера Ливерседжа к нескольким кратким красочным идиомам. Мистер Ливерседж дружелюбно жевал жвачку, озирая веселых зрителей, собиравшихся уходить главных действующих лиц. Маньям и Лим тревожно поглядывали на часы, обоим надо было успеть на самолет.
Возле здания суда Сеид Омар, в воротничке, в галстуке, в пиджаке, крепко стукнул сына по спине.
— Слышал, что он говорил, — сказал он. — Говорил, одни тамилы получат по заслугам. Фактически говорил, пора малайцам тамилов сожрать; естественно, подразумевается, и китайцев. А ведь я много лет ругал британскую юстицию. А теперь понимаю, в ней, в конце концов, что-то есть. Хоть, конечно, этот хаким австралиец. Не совсем одно и то же. Они страдали под английским ярмом. Может быть, эту разницу надо прояснить.
— Он ничего не говорил про тамилов, — возразил Сеид Хасан. — Английский я как-нибудь понимаю.
— Надо читать между строчек, — объяснил отец. — Они говорят не так прямо, как мы. Многое подразумевают. Видел, как он зыркал на тамилов, неодобрительно челюстями жевал. Впрочем, слава богу, все кончено. Теперь можно сосредоточиться на обычных заботах. Искать работу, например. Денег запять, например. Постой-ка — залог. Деньги теперь вернут Краббе. Он определенно единственный, у кого я могу занять.
— Вон идет, — сказал Хамза. — Тамил, в аэропорт отправляется. Нос до сих пор распухший, да он давно не был в Паханге. Должен же когда-то вернуться.
Сеид Омар зловеще усмехнулся при виде потерпевших поражение Арумугама, Сундралингама и Маньяма, садившихся в машину Сундралингама. Потом ошеломленно разинул рот, вспомнив, что забыл кое-что.
— Боже, — сказал он. — Юсуф. Вон. Юсуф. — Сеид Омар увидел, как чи Юсуф, его бывший коллега, в высшей степени похожий на клерка в роговых очках, с аккуратными редевшими волосами, садится в маленький «остин» вместе со своей дочерью, с дочерью, которую, как Сеид Омар в конце концов узнал определенно, хоть и косвенно, много раз выгоняли из офиса, где он раньше работал, где много лет отдавал Департаменту кровь и пот и где она теперь заняла его место, демонстрируя полицейским зубы в улыбке и коричневую грудь в промежутках между печатанием на машинке рапортов, писем и меморандумов. — Боже мой, — сказал Сеид Омар. И увидел мистера Лима из Пинанга, по-англикански элегантного, садившегося в «хиллмен», которым его фирма пользовалась в этой части полуострова; водитель-малаец ловко захлопнул за ним дверцу. — Стойте! — крикнул Сеид Омар. — Стойте! Я с вами!