Пример Катыни убедительно учит отличать среди русских друзей и врагов. Поначалу кажется, что все российское общество объединилось против вступления Польши в НАТО, но опросы общественного мнения в России говорят совсем иное. Отвечая на вопросы анкеты, почти одна пятая часть русских (18 процентов) выразила убеждение, что вступление Польши в НАТО не угрожает России. Столько же выразило обратное мнение. Подавляющее большинство, около 80 процентов, по этому вопросу не имели никакого мнения, вообще не интересовались этим вопросом. Однако сам факт, что целых 8 процентов россиян пошло еще дальше — признало, что вступление Польши в Североатлантический альянс послужило бы миру и стабилизации в Европе — очень значим. Давайте не будем пренебрегать этим меньшинством, пусть и небольшим, потому что это наши союзники.
В начале 1960‑х годов немцев, готовых тогда признать границу по Одре и Нысе, было еще меньше. Заслуга польских епископов и других доброжелательных людей, преимущественно из круга издательства «Znak» и католического еженедельника «Tygodnik Powszechny», состояла в навязывании диалога с этим меньшинством в ФРГ. Со временем плодом этого стал перелом в отношениях между Польшей и Германией. Это подтверждает мою мысль о том, что строительство мостов между народами может быть важнее, чем формальные союзы. Оно требует большего терпения и выдержки, устойчивости к трудностям и препятствиям, потому и может иногда казаться, что движение на этой дороге одностороннее.
Дорога к беззаботному будущему идет не через унаследованную ненависть, а через диалог — не только между правительствами, но, прежде всего, между обычными людьми. Диалог, который приведет к взаимопознанию, взаимопониманию и взаимному человеческому дружелюбию.
Угроза пассивности
Новый год, год смены столетий, открыло событие, которое может своими незамедлительными и перспективными последствиями повлиять на форму и содержание реальности ХХI века. Им является неожиданный уход в отставку Бориса Ельцина и передача власти Владимиру Путину.
Западные политики с профессором Збигневом Бжезиньским во главе размышляют, был ли это дворцовый переворот, уступил ли Ельцин под давлением или поддался убеждениям, или же принял решение по собственной инициативе. Насущным является вопрос, в каком направлении пойдет Россия под руководством человека, который лишь пять месяцев назад вдруг появился из полной тьмы и в течение такого короткого времени побил все рекорды популярности, возобновляя кровожадную войну с Чечней.
Бжезиньский на страницах «Wall Street Journal» задается вопросом, станет ли Путин новым Пиночетом или Милошевичем. Первый был жестоким диктатором, который преступным образом подавлял оппозицию и одновременно с этим вывел Чили из экономического кризиса и проложил путь к демократии. Второй, пытаясь восстановить Югославию, геноцидом навлек на свою страну страшную беду и стал угрозой миру. Милошевич был остановлен НАТО силой. Путина силой остановить не получится без риска развязывания ядерной войны.
Можно было с помощью политического и экономического давления загодя исключить красную линию между полицейской операцией, имеющей целью удержание целостности Российской Федерации, и уничтожением малой нации и убийствами ни в чем не повинного гражданского населения. Государства Западной Европы проявили большую, в отличие от Америки, готовность к оказанию давления. В то же время администрация Билла Клинтона не согласилась с требованием остановить кредитную помощь России. Деньги продолжают переводить. Все закончилось риторическими протестами и выражением соболезнования. Бжезиньский объективно раскритиковал Клинтона за его высказывание, что у него нет симпатии к чеченцам. Еженедельнику «Тайм» президент сказал, что перед наследником Ельцина стоит задача, как освободить (sic!) город Грозный, не убивая тысячи гражданских лиц, а также вопрос, станет ли эта война примером борьбы с террористами и сепаратистами. Ответ на два этих вопроса ежедневно дают картинки на телеэкранах, демонстрирующие, как выглядит освобождение Грозного в российском стиле — страшные трагедии женщин, стариков и детей, которые не имели ничего общего с терроризмом. Клинтон, правда, подчеркивает, что он решительный противник таких методик «обращения с беженцами», но эти замечания сказаны таким деликатным и дипломатичным образом, что нехотя можно получить результат, обратный желаемому. Они могут быть неправильно поняты в Москве как уведомление, что Запад поведет себя пассивно, если после ликвидации сопротивления несчастных чеченцев придет очередь решения следующих силовых конфликтов, в том же самом нечеловеческом стиле, например, на Кавказе, в Севастополе или где-то еще.