Религия, столь подверженная внешним воздействиям, как эта, неизбежно должна была подпасть под влияние христианства. Из вполне определенных свидетельств церковных писателей мы знаем о том, что фригийские мистерии стремились противопоставить себя церковным таинствам. Известны утверждения о том, что кровавое очищение при жертвоприношении тельца действеннее крещения; пища, которую ели и пили на мистических трапезах, сравнивалась с хлебом и вином причастия; Мать Богов, безусловно, ставили выше Матери Бога, Сын которой тоже воскрес. Христианский автор, который писал в Риме около 375 г. н.э. дает нам весьма примечательное указание на эту тему. Как мы уже видели, 24 марта, dies sanguinis (в день крови), совершалась мрачная церемония, на которой галлы проливали собственную кровь и иногда наносили себе увечья в память о ране, ставшей причиной смерти Аттиса, и этой крови приписывалась искупительная и очистительная сила. Следовательно, язычники полагали, что Церковь копирует их самые священные ритуалы, поместив подобно им, но после них, на день весеннего равноденствия свою Светлую Седмицу, напоминающую о крестной жертве, когда кровь Божественного Агнца искупила человеческий род. Святой Августин, которого возмущали эти богохульные заявления, рассказал об известном ему жреце Кибелы, сказавшем: Et ipse Pileatus Christianus est. «Бог во фригийском головном уборе — то есть Аттис — тоже христианин»{105}.
Но все усилия, направленные на то, чтобы сохранить варварский культ, охваченный нравственным упадком, оказались тщетными. И в том самом фригийском святилище, где на закате IV в. были принесены в жертву последние тельцы, сегодня возвышается базилика Ватикана.
Нет ни одной восточной религии, у которой мы могли бы с такой точностью проследить ее последовательное развитие в Риме, как это возможно в отношении культа Кибелы и Аттиса, нет ни одной, в которой бы так отчетливо проявилась одна из причин, приведших их всех к упадку и исчезновению. Все они восходили к далекой эпохе варварства и унаследовали от этого дикого прошлого множество мифов, гнусность которых можно было замаскировать, но не превозмочь, при помощи философского символизма, обрядов, любые мистические интерпретации которых плохо скрывали лежащую в их основе грубость, пережиток примитивного натурализма. Расхождение между морализаторскими тенденциями у теологов и изуверской непристойностью традиции отнюдь не было таким уж разительным. Бог, которого пытались представить как царственного владыку Вселенной, был ничтожным персонажем, к тому же запятнавшим себя непристойной любовной авантюрой; тавроболия, призванная удовлетворить самые высокие человеческие надежды на духовное очищение и бессмертие, оказывалась кровавой баней, напоминавшей какую-то каннибальскую оргию. Ученые и сенаторы, принявшие участие в этих мистериях, увидели, что в них священнодействуют нарумяненные евнухи, постыдное поведение которых вызывало упреки, а головокружительные танцы походили на движения вертящихся дервишей или одержимых. Понятно отвращение, вызываемое этими церемониями у тех, чью способность рассуждать не перечеркнула фанатичная вера. Нет такого идолопоклоннического суеверия, о котором христианские полемисты говорили бы с большим презрением, и, разумеется, они имели для этого причины. Но им не пришлось вливать свое новое вино в старые мехи, и, несмотря на все те гнусности, которые могли пятнать эту древнюю фригийскую религию, мы не должны отказывать ей в справедливости, недооценивая ее долгие усилия, направленные на постепенное облагораживание и облечение в форму, которая позволила бы ей отвечать новым требованиям морали на трудном пути римского общества к религиозному усовершенствованию.
Глава IV
ЕГИПЕТ
Среди всех древних религий нет ни одной, известной нам лучше, чем египетская. Ее развитие мы можем проследить на протяжении трех или четырех тысячелетий, в оригинале читать ее священные тексты, мифологические повествования, гимны, ритуалы, Книгу Мертвых, распознавать в ней разнообразные представления о сверхъестественных силах и будущей жизни; бесконечное количество памятников сохранили для нас облики богов и изображения богослужебных сцен, множество надписей и папирусов рассказывают нам о жреческой иерархии основных храмов. Может показаться, что это неисчислимое множество всяческих документов, расшифровка которых продолжается уже около века, должны рассеять любую неясность по поводу религии Древнего Египта и позволяют точно определить источники и первоначальный характер культа, который позаимствовали у подданных Птолемеев греки и римляне.