Не спеша Джонатан подошел к Каю сзади, и они, храня молчание, спустились вместе на палубу и остановились у поручней на юте. Все в том же молчании они стояли и смотрели задумчиво на бело-зеленый след, тянущийся за клипером.
Джонатан знал, что Кай, когда сочтет нужным, сам заговорит о деле, но ему не терпелось начать беседу.
— Мне кажется очень странным, что такой опытный пират, как Линь, решился безо всяких шансов на успех атаковать крупное западное судно. Он мог бы догадаться, что мы неплохо вооружены.
— Это нападение не было случайным, — ответил Кай. — Линь Чи провел в засаде долгие дни, ожидая появления вашего корабля.
— Тем большую осмотрительность он должен был проявить, — заметил Джонатан.
Кай покачал головой.
— Он надеялся застать вас врасплох. Для него в этом заключалась единственная надежда на победу.
Джонатан почувствовал, что ему надо вытянуть из Кая некоторые подробности.
— Какие у него были намерения?
Кай заговорил таким тихим голосом, что Джонатану пришлось напрячь весь слух, чтобы разобрать его слова.
— Он хотел насадить вашу голову на копье, — без обиняков заявил Кай. — И собирался взять в заложники того седого человека, который послан президентом Соединенных Штатов.
Некоторое время Джонатан молча обдумывал услышанное.
— Не пойму, как могло случиться, что какой-то пират с берегов Жемчужной реки мог прослышать о существовании Соединенных Штатов Америки и, сверх того, опознать в Калебе Кашинге посланника президента? Мне также не ясно, зачем ему вдруг понадобилась моя голова? Насколько я помню, мы ни разу с ним не встречались и врагами никогда не были.
На лице Кая появилось зловещее выражение.
— Имя настоящего противника Джонатана — не Линь Чи. Он был нанят другими людьми, у которых были причины желать смерти Джонатана.
Приподняв бровь, Джонатан ожидал дальнейших разъяснений.
— Лоцман на «Лайцзе-лу» — член «Общества Быка».
Джонатан понимал, что мажордом не отклонялся от темы разговора, а просто считал необходимым дать понять собеседнику, что репутация у лоцмана безупречная и к его словам можно отнестись с доверием. Американец кивнул в знак того, что понимает цель объяснений.
— Лоцман приехал к нам из Макао, куда только что привел большое португальское торговое судно. В одной таверне он заметил Линь Чи, который обедал с тем шотландцем, который владеет заводом и складами в Вам Пу и сейчас открывает свои конторы в Гонконге.
— Ты имеешь в виду, — сказал Джонатан, — Оуэна Брюса?
Кай осторожно кивнул.
— Я благодарен своему другу за эти сведения, но они меня вовсе не удивили. Брюс стал моим врагом задолго до того, как у них нашлись общие дела с моим зятем. Он возненавидел меня за то, что я добился большего успеха, чем он в своем деле, и не прибегал при этом к торговле опиумом.
— Это так, — ответил Кай. — Но Брюс — ваш не единственный враг.
Стараясь не выдать напряжения, Джонатан ждал, приподняв бровь и не говоря ни слова.
— Много лет назад, — сказал Кай, — Сун Чжао приобрел несметные богатства благодаря тому, что был одним из немногих купцов в Срединном Царстве, которые получили разрешение на торговлю с Западом. Состояние его было огромно, и нашлось много людей, добивавшихся руки его дочери. Лайцзе-лу была не только богата, она была красива и на редкость умна, и потому имела немало ухажеров. Но все они были ей безразличны и в конце концов получили отказ, потому что она отдала свое сердце одному американцу и ждала его возвращения в Китай, ждала, что он назовет ее своей невестой.
Джонатан не мог понять, к чему клонит Кай.
— Я вернулся, — сказал он. — Я назвал ее своей невестой, и мы поженились. Какая связь…
Кай поднял мозолистую ладонь, призывая к терпению.
— Среди тех, кто жаждал руки Лайцзе-лу, был человек сильный и могущественный, главный хозяин Макао.
— Ты говоришь о маркизе де Брага, — вырвалось у Джонатана.
Мажордом кивнул.
— Было известно, что он готов расстаться со значительной частью собственного громадного состояния, чтобы получить ее в жены. Когда же она сделала другой выбор, он стал смертельным врагом ее мужа, Джонатана Рейкхелла. И теперь он даже более опасный враг Джонатана, чем Брюс.
Джонатану уже было ясно, что маркиз де Брага ненавидит его, и он решил покончить с недоговоренностью, к которой инстинктивно прибегал китаец.