Когда она подходила к центральному входу, маленький коренастый человечек выступил из тени раскидистого платана в палисаднике, и она сразу же узнала в нем Райнхардта Брауна. Он снял шляпу, прищелкнул каблуками и поклонился.
— Я уже некоторое время жду фройляйн баронессу. Эрика с трудом преодолела желание расхохотаться.
Руди фон Эберлинг, оказывается, был настолько уверен в ее реакции, что прикомандировал к ней Брауна прежде, чем сумел заручиться ее согласием.
Она пригласила его в дом, и вскоре они оба оказались в приемной.
Эрика нахмурила брови, когда он расположился рядом с нею на набитом конским волосом диванчике, однако он не придал этому значения.
— Я рассчитываю, что мы начнем наше путешествие через две недели, — сказала она. — Первым делом мы отправляемся в Англию, а уже оттуда — на Восток. Сделаем ли мы остановку в Соединенных Штатах — будет видно потом. При любых обстоятельствах вам необходимо иметь с собой две лакейские ливреи, одну черного цвета, а другую, скажем, темно-бордовую с серебряными пуговицами.
Браун нахмурился, лицо его побагровело.
— Я должен обязательно прикидываться вашим слугой? — спросил он.
— Я не представляю, как бы мы смогли путешествовать иначе, — твердо заявила Эрика. — При некоторых обстоятельствах можно будет представить вас на Востоке моим компаньоном, но мой визит в Англию будет носить сугубо светский характер, и единственным оправданием вашего присутствия может послужить амплуа эдакого славного дворецкого.
Он взглянул на нее с нагловатой усмешкой.
— Я могу по-разному приносить пользу, — сказал он, и, запустив руку в нагрудный карман, вынул оттуда маленькую деревянную куклу. Затем, достав складной нож, он раскрыл его и поднес к шее куклы. — Вот этому фокусу я научился в Вест-Индии. Когда мне бывает нужно уничтожить своего врага, я делаю маленькую пометку на кукле, и потом в это же место на теле моей несчастной жертвы входят пуля и лезвие моего ножа.
— Насколько я понимаю, — холодно произнесла Эрика, — вам не придется никого убивать. Возможно, я немного ошибусь, но главная ваша функция будет состоять в защите меня от посягательства злых сил, которых на Востоке с избытком.
— Я смогу справиться и с этой функцией, — проговорил он, — если в полной мере возьму на себя роль вашего защитника.
И, бросив куклу и нож обратно в карман, он внезапно потянулся к ней.
Но Эрика, казалось, ожидала именно такого развития событий. Едва заметным движением она извлекла из просторного рукава своего платья кинжал с рукоятью, украшенной драгоценными камнями, и мигом приставила его к горлу герра Брауна.
— На вашем месте я бы постаралась всегда помнить о своем положении. — Ее голос вдруг сделался почти приторным. — Я плохо переношу фамильярности, особенно со стороны людей, которых считаю своими подчиненными.
Райнхардт Браун кипел от злости. Он был в совершенно беспомощном состоянии.
— Правильно ли я полагаю, что мы теперь понимаем друг друга? — строго спросила Эрика, по-прежнему держа нож под его горлом.
— О, конечно, фройляйн баронесса, — кротко промямлил он.
Умиротворенно улыбаясь, как будто бы ничего из ряда вон выходящего не случилось, она отвела руку от его горла, и лезвие ножа исчезло в том же рукаве, из которого только что явилось.
Браун теперь безропотно вошел в роль слуги. Он поднялся на ноги, прищелкнул каблуками и отвесил церемонный поклон.
— Лакейская ливрея появится у меня в ближайшее время, фройляйн баронесса, — сказал он, — и я полностью буду в вашем распоряжении. Я буду сообщать о своих приготовлениях ежедневно.
— Хорошо, — сказала она, — не стоит появляться здесь раньше полуночи. Я ложусь спать поздно.
Он поклонился еще раз и удалился из дома.
Она достала из-за пояса кошелек, высыпала монеты на маленький столик-секретер и осторожно пересчитала. Ей приятно было отметить, что она ошиблась в расчетах всего на несколько марок. Поместив деньги в сейф за небольшой картиной, Эрика вернулась к столу, обмакнула гусиное перо в чернильницу и стала писать на квадратном листе тяжелого надушенного пергамента.