— Клавдия Голубкова? — спросила регистраторша. — Такой у нас нет.
— Извините, — поправилась Мария, вспомнив фамилию Виталия, — не Голубкова, а Мастерова!
— Ну, тогда другое дело, как же, знаю такую.
Мария обрадовалась, но в тот же миг внутри у нее что-то оборвалось от услышанной вести:
— Но твоя сестра в Москве осталась, девушка! Это я знаю точно. — Регистраторша открыла толстую тетрадь, нашла нужную страницу. — Вот, смотри.
Мария наклонилась и прочла: «Мастерова Клавдия Ивановна с дочерью семи лет. Отказалась ехать». И дата.
— Она собиралась с нами ехать и в последнюю минуту раздумала.
— Как же теперь быть? — растерялась Мария.
— Думай не думай, а выход один: надо устраиваться на работу. Какая у тебя специальность?
— Певица, пела в театре.
При этих словах на Марию стали поглядывать даже из соседних очередей.
— Да… С такой специальностью у нас тебе работа не найдется. Нам нужны токари, фрезеровщики и сверловщики. Придется переквалифицироваться.
Мария сникла.
— Ладно, что-нибудь придумаем. Получишь место в общежитии, будешь жить.
— Я с дочерью.
— Какого возраста?
— Восемь лет.
— Будет учиться. — Регистраторша что-то записала на листке и сказала: — Зайди через два часа, я тут переговорю.
Только сейчас Мария поняла, что ей предлагают работу.
— Но здесь наш театр, — сказала она, — и я найду своих.
— Ну тогда ищи свой театр и нам не мешай! — почему-то обиделась регистраторша и зачеркнула запись. Мария и Катя вышли из заводоуправления и медленно побрели по улице. Надо где-нибудь посидеть, сосредоточиться.
На трамвайной остановке кто-то позвал:
— Мария!
Оглянулась и к радости своей увидела школьную подругу Люду Козик, с которой не встречалась с тех пор, как Мария уехала из Москвы по распределению.
— Машенька, тебя тоже сюда эвакуировали? Какая у тебя дочь большая и красивая.
— Приехала, думала, Клава здесь, а она в Москве осталась. Даже не знаю, что и делать.
— Поедем ко мне, мы уже устроены, дома обо всем поговорим.
Вскоре после окончания школы Люда вышла замуж. А когда Мария кончила оперную студию при консерватории, у Люды уже был сын. Муж Люды был комбатом, и бывшие одноклассницы не без зависти говорили о нем. По дороге Люда рассказала, что она уже месяц в Свердловске, живут они в центре города. Муж Люды стал генералом. Комендант Свердловска — один из близких его друзей, и он, если надо, поможет и Марии.
Люда с матерью и сыном жила в большой светлой комнате, в доме для семей комсостава; здесь раньше была гостиница, и поэтому умывальник с овальным зеркалом на мраморной стенке стоял прямо в комнате; в коридоре у каждой из дверей — столики с примусами и кастрюлями.
На Люде нарядное шелковое платье, волосы аккуратно уложены, и вся она подтянутая, собранная, ни усталости в походке, быстрая и энергичная. Будто собралась пойти на концерт, но случайно попала в эту суматошную, гудящую и шумную гостиницу.
Люде казалось невероятным то, что пережили Мария с Катей за их долгий путь.
Она слушала Марию и с каждой ее фразой мрачнела. Мария уловила это, но уже не могла остановиться. Ей казалось, будто все приключилось не с ней и Катей, а с какими-то хорошо ей знакомыми, но чужими людьми. Море, утонувшие корабли, Новороссийск, день, когда она остановила поезд, волжские теплоходы и баржи, измазанные мазутом, Сталинград… Как будто прожит целый год и не месяц назад они выехали из дому.
Мария раньше думала, что, как только они доберутся до Свердловска, все их беды кончатся. Но вот она в Свердловске, и сестры здесь нет. Но если бы Клава и встретила Марию, все равно ничего еще не было бы решено. И зря она так упрямо рвалась сюда. И театр здесь, но Марии от этого не легче. Только в Москве, думала Мария, она сумеет устроить свою жизнь. Только в Москву! Туда, где прошло детство и ничего не страшно. Там ее дом, там даже стены помогут. К тому нее дома Клава. Жизнь в любом другом месте — временная. А интуиция подсказывала Марии, что в сумятице войны ей поможет выстоять только чувство постоянства. И Виктор будет искать ее в Москве. Город этот казался ей самым надежным местом на всей земле.
— Это безумие! — отговаривала ее Люда.
Люде ее не понять. Марии уже казалось, что Люда и прежде не понимала ее. Не поймет теперь.
— Куда ты едешь? — удивлялась Люда. — Немцы под Смоленском. Это же близко от Москвы!..
Уже несколько дней, как в сообщениях Совинформбюро появилось это новое Смоленское направление, и каждый раз, боясь не услышать о нем и понимая, что это может означать, Люда со страхом прислушивалась к голосу диктора.