А как они были похожи: нынешний турист как тогдашний Телеграфный столб!..)
(Раньше времени скобку закрыл!
А что еще?
А то, что племянник с тобой не по-нашему, а с акцентом, как иностранец, разговаривал… А теперь можешь скобку закрыть.)
И за долгие годы я впервые закурил. Не во сне, а наяву. Мы сидели на узком московском балконе, я смотрел на Екатерину Викторовну, и казалось, знаю ее лучше, чем себя.
— Вы нашли мне хорошее имя… Я взглянула на все со стороны и поняла, что все именно так и было. Хотя… Хотя есть неточности.
— Я ждал похвал. Но и замечания принимаю. Люблю, когда выискивают, выкапывают. Не скоро, значит, расставаться с тем, что дорого.
— Мы тоже ходили с мамой на Петровку.
— Да? Я этого не знал.
— Мы только спросили: «Приходили от вас люди по такому-то адресу?» Человек, к которому мы обратились, оказался любезным, он куда-то позвонил, и ему сказали, что нет, никого не посылали.
— Обязательно впишу.
— Да, еще! А откуда вы взяли, что — процитирую: «От его взгляда», — это вы о Вите, с которым мы ехали из Свердловска в Москву и который «подолгу, как пишете, смотрел на Марию», «ее обдавало жаром». И далее, там же: «Марии была приятна эта игра».
— А разве нет? В свете последующего поцелуя… Признайтесь, что в вас говорит ревность за отца, я это понимаю, но я понимаю и Витю!.. Ладно, не сердитесь! Я это вычеркну.
— И еще. Я не подумала, когда к нам пришел Витя, что это — отец. Он бы сразу узнал мой голос… Но мое ожидание вестей от отца вы передали верно.
— Спасибо.
— …хотя и не во всей полноте! В кино я вся подавалась вперед, искала глазами отца, мне казалось, что он вот-вот появится в кадре. Даже много лет спустя, уже в университете, дежуря в избирательном участке, я однажды наткнулась на фамилию: Голубев Виктор Юрьевич! И год рождения отцовский! От обиды я расплакалась: он жив! Жив и не подает вестей!.. И пошла утром чуть свет по адресу. Увы!..
И еще, — добавила Екатерина Викторовна. — Речь идет об истории замужества Клавы и о колгановском азарте, как вы пишете. Этого я знать не могла, но вы так уверенно воссоздали прошлое, что я, знаете, решила, что вы успели, пока я вам рассказывала, повидаться с самим Колгановым!
Я не стал отпираться.
Но и «да, повидался» не сказал.
Только неопределенно хмыкнул: мол, для нас это дело пустяковое, только захотеть, а там и повидаться можно, и не с одним Колгановым.
Встретиться с Колгановым нетрудно, и для встречи у меня заготовлено всего три вопроса.
«Воспроизведите мне, — попрошу я Георгия Исаевича, — три диалога».
«Какие?» — удивится он.
«Не какие, а с кем, Георгий Исаевич».
«Так с кем же?»
«С Клавдией Ивановной».
«А у меня с нею их было много, этих диалогов».
«Всего лишь три, очень вас прошу. Первый — это когда вы узнали, что у Марии есть много золотых монет. Клава вошла и — прямо к вам. Геры Валентиновны не было дома. Кот прыгнул вам на колени, и вы недовольно сбросили его. Второй — это когда вы узнали, что Мария собирается их сдать в фонд обороны. Вы перед этим уже не раз настоятельно советовали Клавдии Ивановне воздействовать на Марию, даже предлагали припугнуть ее: мол, Катю могут и похитить с пальто, и… Помните? И третий…»
«А третьего не было!» — прервет он меня.
«Разве? — удивлюсь я. — Как жаль!..»
Но пока я разговаривал с Георгием Исаевичем, спрятав в кармане пиджака рассчитанный на час беседы магнитофон, который я собираюсь приобрести, и обдумывая новые вопросы насчет тех двоих — сердобольной женщины и неуступчивого майора, — Екатерина Викторовна умчалась в новые эпизоды:
— Кстати, я вам этого не говорила, откуда вы взяли Игоря с его акростихом, втиснутым в онегинскую строфу?
— Разве не говорили?
— Я, честно говоря, и не знала об этом!
— Могу вычеркнуть, — обиделся я: не выдумал же, в самом деле!
— Нет, нет, — запротестовала она, — пусть остается! Ясно, что только очень влиятельный человек мог устроить маму на хлебозавод в те годы! Помню, как удивлялись и тетя, и Колганов, когда узнали об этом. А у Геры Валентиновны аж маска на лице зашевелилась и растрескалась по морщинам. Но если бы я знала об Игоре раньше, я непременно разыскала бы его, и он бы спас маму.
Но откуда было знать Екатерине Викторовне, что Игоря Малышева в самом начале июня 1942 года срочно направили на вновь восстановленный Волховский фронт в армейский политотдел в качестве представителя Совета военно-политической пропаганды и он, принимая участие в освобождении части 2-й Ударной армии, попавшей в окружение, пал в бою в первую годовщину начала войны?