— Что такое, Ходжа? — спросили они.
— Закон требует троекратного повтора, — ответил Насреддин, — и я нарушу его, если скажу то же самое в четвертый раз. Но знаете что? У меня теперь есть бриллиантовое кольцо.
Насреддин пытался загнать теленка в стойло, но тот упирался. Тогда Ходжа пошел к его матери и принялся ее бранить.
— Зачем ты кричишь на корову? — спросил кто-то.
— Это все ее вина, — сказал Насреддин, — она плохо учила сына.
Однажды к Насреддину заглянул старый друг Джалаль. Ходжа сказал:
— Какая радость, мы так давно не виделись. Но я собирался кое-кого навестить. Пойдем вместе, заодно и поговорим.
— Одолжи мне приличный халат, — сказал Джалаль, — а то я не по выходному одет.
Насреддин дал ему очень хороший халат.
В первом доме Ходжа представил своего друга так:
— Это мой старинный приятель, Джалаль, но халат, который он носит, мой!
По пути в другую деревню Джалаль сказал:
— Что за глупости! «Халат мой!» Не говори больше так, Насреддин пообещал.
Рассевшись поудобней в следующем доме, он сказал:
— Вот, зашел ко мне старый друг, Джалаль. Но халат, халат — его!
Джалалю и это не понравилось.
— Зачем ты так сказал? С ума сошел?
— Я хотел исправиться. Теперь мы квиты.
— Если не возражаешь, — медленно проговорил Джалаль, — о халате больше говорить не будем.
Насреддин пообещал.
В последнем, третьем доме Ходжа сказал:
— Разрешите представить Джалаля, моего друга. А халат, халат, который он носит… Но о халате мы ничего говорить не должны, да?
Когда Ходжа был в своей деревне судьей, к нему в надежде на помощь прибежал растрепанный человек.
— На меня напали, — закричал он, — рядом с этой деревней. Наверно, кто-то местный. Найдите вора. Он отнял у меня халат, саблю, даже обувь!
— Не так быстро, — сказал Ходжа, — белье, как я вижу, он не забрал?
— Нет, не забрал.
— В таком случае, он не отсюда. Здесь ко всему подходят обстоятельно. Я не могу расследовать это дело.
Философов, логиков и правоведов призвали на слушание дела Насреддина. Он ходил из деревни в деревню и утверждал, что так называемые мудрецы — невежи и ни в чем не имеют твердого убеждения. Его обвинили в ослаблении устоев государства.
— Первое слово тебе, — сказал правитель.
— Пусть принесут бумагу и перья, — сказал Ходжа.
Принесли бумагу и перья.
— Раздайте семи первым книжникам.
Раздали.
— Пусть каждый напишет ответ на вопрос: что такое хлеб? Написали.
Ответы передали правителю, и тот их прочел.
Первый гласил: «Хлеб — это еда».
Второй: «Это мука и вода».
Третий: «Божий дар».
Четвертый: «Печеное тесто».
Пятый: «По-разному, в зависимости от того, что понимать под хлебом».
Шестой: «Питательное вещество».
Седьмой: «Никто по-настоящему не знает».
— Знай они, что такое хлеб, — сказал Насреддин, — они могли бы рассуждать и о других вещах. Например, прав я или нет. Но как можно доверять суд таким людям? Не странно ли, что они не могут договориться о том, что едят каждый день, но единодушны в том, что я отступник?
Однажды Насреддин одолжил соседу несколько горшков. Тот их вернул, а заодно — еще один маленький горшочек.
— Что это? — спросил Ходжа.
— Согласно закону, передаю приплод твоих горшков за то время, что я ими распоряжался, — сказал шутник.
Вскоре после этого, Насреддин взял у соседа его горшки, но не вернул их:
Сосед пришел за своими горшками.
— Увы! — сказал Насреддин, — они умерли. Ведь мы же установили, что горшки смертны?
Насреддин разговорился на улице с прохожим.
У Ходжи все лицо было в щетине. Прохожий спросил: — Как часто ты пользуешься бритвой?
— Двадцать-тридцать раз в день, — сказал Насреддин.
— Бот чудак!
— Нет, просто я цирюльник.
Насреддин решил, что неплохо бы ему научиться чему-то новому.
Он пришел к учителю музыки.
— Сколько стоят уроки игры на лютне?
— Три серебряные монеты за первый месяц, потом — по одной монете за месяц.
— Великолепно! — сказал Насреддин. — Я начну со второго месяца.
У Насреддина было две дочери, Одна вышла замуж за крестьянина, супруг второй обжигал кирпичи.