Выбрать главу

Тридцать лет спустя…

В октябре 1958 года, окончив институт, где я, в частности, изучал арабский и французский языки, я отправился в свою первую заграничную поездку в Сирию. Меня командировал ликвидированный сегодня Государственный комитет по внешнеэкономическим связям, который проводил изучение долины реки Евфрат и искал удобное место для строительства высотной плотины. Маршрут, которым я тогда летел в Дамаск, показывает, как шагнуло вперед авиационное сообщение. В то время на советском самолете я добрался до Будапешта, оттуда до Каира летел на самолете голландской авиакомпании, а от Каира до Дамаска — на самолёте египетской авиакомпании. Сейчас за три с половиной часа, с посадкой на острове Кипр, самолет Аэрофлота доставляет пассажиров из Москвы в Дамаск.

В тот период Сирия находилась в пике политической активности. 1 февраля 1958 года было подписано соглашение об объединении Сирии и Египта в Объединенную Арабскую Республику. Гамаль Абдель Насер занял пост президента, а президент Сирии Шукри Куатли стал ”первым гражданином ОАР”. Сегодня, спустя более чем 30 лет, мы можем говорить о неудаче этого опыта арабского единства, осуждать его поспешность и анализировать его последствия. Но я могу утверждать как свидетель, что на народном уровне единство Сирии и Египта рассматривалось как событие важнейшего политического значения: как шаг, который должен помочь реализовать мечту всех арабов о достойном месте в современном, полном политических катаклизмов и противоречий мире.

Я хорошо помню беседу с арабами в городе Дейр-эз-Зор на берегу Евфрата. Была зима, и мутные воды древней реки неслись под ажурным висячим мостом, соединяющим оба берега. Пожилой сириец, простой крестьянин, продававший у входа в небольшую гостиницу овощи с тяжелой тележки и взявший на себя смелость говорить от имени всех толкавшихся здесь же сирийцев, рассуждал о том, что единство связывает все части арабской нации, как этот мост — все, что находится на обоих берегах реки, и что уж если все берега и острова крепко связаны воедино, то никакое половодье не страшно ни земле, ни живущим на ней людям. Араб был одет в черные сатиновые штаны, похожие на галифе, с присобранной между ног мотней, в европейском пиджаке, натянутом на застиранную рубаху. Его голова была покрыта белой вязаной шапочкой, поверх которой он замотал цветастую шаль. Его рассуждения, рассуждения простого малограмотного крестьянина, даже сегодня мне кажутся логичными и обоснованными.

В годы учебы и своей работы на Арабском Востоке я неоднократно читал об активных культурных контактах между народами нашей страны и Сирии. Это и путешествия паломников к святым местам христианства и ислама в Иерусалим, и строительство на сирийской земле школ Императорским Православным Палестинским обществом, и деятельность Русской православной церкви, и глубокий интерес деятелей русской культуры и нашей науки, прежде всего востоковедческой, к Сирии, ее истории, материальной культуре и духовным традициям.

Не политика была главной стезей, по которой шло развитие наших контактов с Сирией в прошлом, а интерес к духовному миру сирийцев, их истории и культуре. Не углубляясь в далекое прошлое, скажу только, что патриарх русской и советской арабистики академик И.Ю.Крачковский еще в 1923 году был избран в состав Арабской Академии наук в Дамаске и до конца своей жизни в 1951 году сотрудничал с учеными Сирии. Уже после установления политических отношений такой чести удостоился другой советский востоковед — академик Е.Э.Бертельс. Сирийцы шли впереди других арабских стран по изданию переводов русских и советских писателей, и в 50-х годах у них вышло собрание сочинений М.Горького. Многие сирийские прозаики и интеллигенты считают себя учениками и последователями Л.Толстого, Ф.Достоевского, А.Чехова и М.Горького.

В 1958 году сотрудничество между нашими странами набирало силу. В Сирии появились наши нефтяники, железнодорожники, ирригаторы. База нашей группы гидростроителей разместилась в городе Халебе (Алеппо) в обычном трехэтажном доме на улице Тиляль, которую сейчас называют Армянской, так как здесь много различных магазинов, принадлежащих сирийским армянам. Мы ели и ночевали в гостинице, а большую часть времени тряслись в грузовиках по пыльным или размытым, в зависимости от сезона, грунтовым дорогам вдоль Евфрата в поисках наиболее удобного места для плотины. Спустя 30 лет я посетил эти места в Сирии еще раз и был поражен огромными переменами в стране. Неизменным, пожалуй, осталось одно — доброжелательное отношение к нам — советским людям. Эта доброжелательность приправлена каким-то особым налетом духовного родства и понимания.