Со времени падения Константинополя русская православная церковь официально поддерживала и распространяла идею о провиденциальной роли русского народа в освобождении христиан от турецкого султана. Отпуская из Москвы антиохийского патриарха Макария, царь Алексей Михайлович говорил окружающим его боярам: "Молю Бога, прежде чем умру, видеть патриарха Макария в числе четырех патриархов, служащих в /соборе/ Святой Софии, и нашего пятым вместе с ним”. Царь часто принимал греческих купцов, прибывавших с товарами в Москву, и просил их передать священникам и монахам его просьбу помолиться за него, ”ибо по их молитвам” его меч ”сможет рассечь выю… врагов”. Об этом сообщал архидиакон Павел Алеппский, неоднократно бывавший при дворе московского царя. Об усилении связи греческой церкви с московской свидетельствует и тот факт, что в суде над старообрядцами принимали участие греческие патриархи Макарий Антиохийский и Паисий Александрийский и их помощники — газский митрополит Паисий Лигарид и афонский архимандрит Дионисий. В результате поддержки этих лиц собор 1667 года признал старообрядцев еретиками.
Восточные патриархи, попавшие в тяжелое положение в связи с турецким нашествием, всячески настраивали русское православие на роль защитников вселенской церкви и ее святынь в Османской империи. Иерусалимский патриарх Паисий в 1649 году высказывал русскому царю пожелание, чтобы ”Бог сподобил его наследовать престол царя Константина”. С момента падения Константинополя церковники на Руси учили, что подлинной и единственной хранительницей древнего благочестия является русская церковь, что Москва — это ”третий Рим”, наследник Рима первого и Рима второго — Царьграда, который Бог покарал за отступление от правой веры и отдал во власть неверных, и что ”четвертому Риму не бывать”. Естественно, что в этом направлении развивалась и военная экспансия царской России, которая претендовала — открыто или тайно, в зависимости от политической ситуации — на проливы Босфор и Дарданеллы. Поэтому укрепление позиций в Палестине было одной из сторон политической деятельности царской России, которая добилась в этом больших успехов. И лишь поражение в Крымской войне 1853–1856 годов лишило Россию повода активно использовать церковь для закрепления своих позиций на Ближнем Востоке, поскольку ”право защиты христиан” получили вместе с Россией и ее победители.
В Александрийском подворье монахини любезно согласились показать мне святые места. Тяжелые стены сложены из белых известняковых, положенных прямо на скалу глыб. Две колонны: одна — с коринфской капителью, другая — явно византийского происхождения. Белые глыбы похожи на те, из которых сложены ворота Ирода, и, по-видимому, были построены в одно и то же время.
Историк Иосиф Флавий сообщил, что в 70 году, когда римские войска осадили Иерусалим, на этом месте возвышалась одна из башен крепостной стены. Ее защищали иудеи во главе с Кастором. Осажденные мужественно оборонялись, но, видя, что падение укрепления неизбежно, подожгли башню и по подземному ходу отступили в крепость Антония. Почерневшие и треснутые от огня плиты и глубокая яма, ведущая, вероятно, в подземелье, свидетельствуют о том, что именно на месте Русских раскопок находилась упоминаемая Иосифом Флавием башня.
Сопровождающая меня монахиня с особым благоговением показывает закрытый стеклом кусок скалы. Это бывший порог городских ворот, который по библейской легенде переступил приговоренный к распятию Христос, несший на «себе крест на холм. Этот холм носит имя Голгофа и напоминает по форме человеческий череп. Слово ”голгофа”, ставшее сейчас нарицательным, происходит от ”голголат”, что на иврите означает ”череп”. По обычаю древних народов, смертную казнь всегда приводили в исполнение за пределами городской черты, поэтому можно предположить, что именно через эти ворота, ближе всего находившиеся к Голгофе, и выводили приговоренных к казни преступников.
Первые христиане считали Голгофу святым местом и были крайне возмущены действиями римского императора Адриана, который в начале 30-х годов II века приказал соорудить здесь языческий храм, посвященный Юпитеру. 190 лет спустя после ”римского богохульства” византийский император Константин, причисленный к лику святых, привел Голгофу в первозданный вид и построил грандиозную базилику, которая была разрушена персидским царем Хосровом, занявшим Иерусалим в 614 году и превратившим ”все в груды мусора и осколков”. В течение двух веков грабили и разрушали поднявшиеся храмы арабские халифы — наследники великого халифа Омара. Здесь в 1009 году египетский султан Хакем приказал разрушить все христианские храмы, где поклонялись не ему, и лишь после его смерти христиане вновь смогли построить небольшие часовни на месте почитаемых ими святынь.