Связанные с негидравлическим абсолютистским или аристократическим режимом, колониальные органы управления представляли собой причудливую смесь восточного и западного абсолютизма. Они оставались такими, несмотря на, а может быть, и благодаря их постоянному сотрудничеству с местными вождями (принцами, касиками и куракасами), которые, с определенными модификациями, сохраняли установившиеся еще в далеком прошлом агроуправленческие образцы политического, социального и религиозного контроля.
Так примерно обстояло дело до начала промышленной революции, которая стимулировала в Европе создание представительного управления и повлияла на колониальные режимы в тех местах, где они еще сохранились. Это уточнение очень важно, ибо Индия оставалась колонией до 1947 года, в то время как испанские владения в Америке добились независимости сразу же после наполеоновской эры.
В сбросивших колониальное иго Мексике и Перу быстро возникли парламентские республики. От их рождения выиграла в основном бюрократия, а еще больше армия, которая в этих странах, как и в других бывших испанских колониях, получила необыкновенно сильную политическую и экономическую власть.
В Индонезии и Индии управление сосредоточилось в руках гражданских чиновников, что отражало изменение социальных и политических условий в Голландии и Англии. В обеих странах контроль народа над правительством усилился, и, несмотря на особенности колониального управления, этот факт повлиял и на отношение колониальных чиновников к местному населению. Да, голландцы допустили индонезийцев к гражданской службе только в XX веке, и даже тогда они не хотели предоставлять им высшие посты. Тем не менее накануне Второй мировой войны индонезийцы занимали 60,6 процента всех низовых, 38 процентов – средних и 6,4 процента высших государственных постов в стране.
В Индии эта тенденция появилась значительно раньше и пошла гораздо дальше. Через год после принятия закона о реформе, который резко усилил английский средний класс, должности на индийской гражданской службе стали доступны для всех индусов, «невзирая на касту, веру или расу». Закон от 1833 года всего лишь провозгласил этот принцип, но последующие события наполнили его содержанием. Британцы сохранили свой контроль над центральным правительством, но увеличили число индийских чиновников в местной и провинциальной администрации, пока в 1935 году провинции не добились права на полное самоуправление.
До этого большое число индийцев и индонезийцев уезжали в Европу на учебу; благодаря этому демократические процедуры стали хорошо известны в Индии и Индонезии еще до того, как эти страны получили независимость. И первые же законы новых правительств в Индии и Индонезии показали, что их граждане желают иметь парламентское управление, политические партии и свободные ассоциации рабочих, бизнесменов, крестьян и интеллектуалов.
В чем же заключалось значение этих событий? До какой степени несовершенные демократии Мексики и Перу, а также продвинутые демократии Индии и Индонезии продемонстрировали появление новых сил, которые стремились заменить свои старые общества, обладавшие единым центром, на действительно многоядерную систему человеческих отношений?
В Мексике и Перу колониальное управление Испании препятствовало созданию частных предприятий и появлению современного среднего класса. Правительства независимых республик оставались очень неустойчивыми. В Мексике власть и богатство, которые жители этой страны получали, сделав чиновничью или военную карьеру, препятствовали созданию независимых частных предприятий, хотя и не могли полностью заблокировать этот процесс. В Перу индейцы имели гораздо меньше возможностей участвовать в делах среднего класса, чем в Мексике. Тем не менее гидравлическое прошлое Перу не помешало созданию крупных частных предприятий в сельском хозяйстве и промышленности. Предприниматели Перу, принадлежавшие к верхнему классу, были (и остаются) тесно связанными с иностранным капиталом.
Империя инков, когда туда пришли испанцы, не имела класса торговцев, а в Мексике испанцы, по-видимому, избавились ото всех богатых купцов. На острове Ява португальцы и сменившие их голландцы «подавили всю яванскую торговлю», и местные «купцы и кораблестроители» остались без работы (Фур нив ал Дж. С. Нидерландская Индия). После этого голландцы стали контролировать почти все крупные предприятия Индонезии; они разрешили группе «восточных иностранцев», то есть китайцам, действовать в качестве купцов и ростовщиков. Когда Индонезия добилась независимости, голландцы лишились постов управляющих и, в значительной степени, бизнесменов. К китайцам теперь относились как к пришельцам, которым нельзя доверять[158].
158
В Индонезии, Таиланде и других странах Юго-Восточной Азии [на момент написания этой книги] имелось большое китайское бизнес-сообщество. Но, как и в Таиланде, китайские капиталисты в Индонезии считались чужаками и по этой причине не могли выполнять политические функции в качестве признанного индонезийского среднего класса