В самых первых числах ноября Иртыш стал, и тут даже Сахаров понял, что затеял неумную игру и только подвел адмирала. Был отдан приказ об очищении Омска и об отходе войск на восток, другими словами, были потеряны две недели для планомерного отхода и внесена путаница в железнодорожное движение. За предвзятость мышления Колчака и за безграмотную самонадеянность Сахарова вскоре жестоко расплатилась Россия и сам адмирал Колчак.
Колчаку, если он чувствовал себя еще Верховным Правителем, естественно было бы спешить уехать в Иркутск, где собрались все его министры (за исключением министров путей сообщения и продовольствия, остававшихся при штабе), а там наладить управление, озаботиться размещением армии в новых районах…
Чтобы проехать в Пермь по воде, надо было предпринимать сложное путешествие по реке Унже, впадающей в Волгу около города Юрьевца. Вверх по Волге отходили пароходы весьма небольшого размера, но и те, дойдя до слияния с Унжой, в нее уже не заходили. Приходилось здесь делать новую перегрузку на еще меньший плоскодонный «паузок», который весьма медленно тащил до маленького городка Макарьева, где снова, то есть уже в третий раз, пришлось пересесть на малюсенький, грязненький буксиришку, который тащил за собой на длинной бечеве что-то вроде парома.
На пароме, заставленном всякой всячиной и рухлядью, располагаться было совершенно невозможно, почему автор настоящих воспоминаний со своей семьей, будучи единственным в своем роде «редким» пассажиром на подобного образа «пароходе», поместился в трюме буксира, напоминающем собою простой погреб, куда можно разве складывать только бочки с селедками. Это путешествие было «первой данью», которую надо было платить Октябрьской революции, тому, кто не видел в ней никакой для себя «прелести»… И эту «дань» мы, русские, заплатили, да и до сих пор платим еще весьма исправно…
Около суток времени было потрачено на блуждание по этому первобытному речному сообщению, по которому едва ли когда-либо ездил хоть один пассажир «дальнего речного плавания»… На этих «калошах» и «полукалошах», очевидно, разъезжали только местное именитое купечество да власть имущие становые и исправники.
На рассвете тащивший в своем грязном и тесном трюме семью «артиста» Юрия Федоровича Светланова{94} буксиришка с грехом пополам добрался до маленькой и совершенно невзрачной пристанишки у деревни Мантурово. Отсюда, очевидно, регулярного сообщения вверх по Унже не существовало. Дальнейшее путешествие до Перми надо было совершить по железной дороге, ближайшая станция которой Мантурово находилась в трех верстах от только что достигнутой пристани того же наименования. Нагрузив вещи на простую крестьянскую телегу и следуя за ней пешим порядком по узенькой проселочной дороге, побрели усталые и измученные горе-путешественники на глухой полустанок Мантурово.
От сонного сторожа, несказанно удивленного появлением столь необычных пассажиров в этом районе, узнали, что в скором времени на Вятку из Петрограда пройдет «курьерский» поезд… Останавливается он здесь на несколько минут, и попасть на него довольно трудно, так как «завсегда местов нет»… Это малоутешительное сообщение было не особенно приятно. После бессонной ночи плавания на «паузках» и буксирах совершенно не улыбалась перспектива длительного ожидания на грязном и безжизненном полустанке поезда, где можно было бы «найтить местов». Поэтому пришлось напрячь все силы для того, чтобы во что бы то ни стало попасть в «курьерский» поезд, наполненный, как заявил сторож, «одними комиссарами да большим начальством».
Скромному «артисту сцены и арены» Светланову трудно было при этих условиях рассчитывать на то, что в короткий срок остановки с большим багажом и несколькими членами семьи удастся проникнуть в вагоны привилегированного «комиссарского» поезда. Пущены были в ход всесильные русские «чаевые».
– А ну-ка, любезный «товарищ», не откажетесь ли вы посодействовать так, чтобы в этот поезд попасть обязательно и чтобы поезд не ушел, пока не будут погружены все вещи и пассажиры. Вот вам за хлопоты, и еще прибавим, только хорошенько постарайтесь.
Новенькие хрустящие «романовские», хотя и были уже тогда «проклятым наследием прогнившего царского режима», произвели на представителя «мирового пролетариата» ожидаемое впечатление. Сонное настроение сторожа захудалого железнодорожного полустанка улетучилось в одно мгновение, и он ушел весь в заботу подготовки для предстоящей посадки и ежеминутно справлялся по телефону у соседней станции о времени прибытия шедшего не по расписанию курьерско-комиссарского поезда… С шумом и грохотом подлетел «курьерский»… На умоляющие взоры артиста Светланова и робкую просьбу о местах проводник вагона первого класса ответил решительным и грубым отказом: «Нет местов»…
92
Клерже Георгий Иосифович. Академия Генштаба. Полковник. В белых войсках Восточного фронта; помощник начальника главного штаба. Участник Сибирского Ледяного похода; генерал для поручений при главнокомандующем всеми вооруженными силами Российской восточной окраины (Дальневосточной армией), с 21 мая 1920 г. председатель комиссии для изучения офицерского вопроса, к 16 июня 1921 г. начальник штаба главнокомандующего всеми вооруженными силами Российской восточной окраины. Генерал-лейтенант. В эмиграции в Китае, к 1923 г. в Мукдене, в 1922–1927 гг. военный советник маршала Чжан Цзолина, к 1938 г. в Шанхае.