Стрелки 2-го и 3-го батальонов, попав под сильный огонь артиллерии, когда пошли в атаку, перешли на сторону красных, убив многих своих офицеров и многих захватив с собой в плен. Командир же батареи сказал мне, что такого безобразия он никак не мог ожидать, все бросили его, и он блуждал со своими орудиями без охранения, в надежде встретиться с нашими частями. «Слава Богу, что встретились с вами, господин капитан», – сказал он. Я просил их не говорить об этом с моими стрелками.
1-я авангардная рота вступила в бой у мельницы, где раньше был наш штаб полка. Тут мы встретились с упорным противником, и 1-я рота залегла под сильным ружейным огнем. Я бросил в помощь капитану Иванову другую полуроту из резерва и просил командира батареи встать на позицию и открыть огонь по мельнице.
В это время раздалась стрельба в нашем тылу, и командир 2-й роты донес, что на него снова нападают большие силы красных. 1-я рота с резервом бросилась снова в штыки и с помощью артиллерийского огня заставила красных отойти, а затем обратиться в паническое бегство. Путь открыт. Надолго ли? Я взял «Особую роту» и пошел с нею в арьергард, мы перешли в контратаку и также отбросили красных. Батальон быстро отходит. Я снова имею 3-ю роту и «Особую» в моем резерве. Я сменил 1-ю роту, так как она была все время в боях, и взамен выслал из резерва 3-ю роту. У нас есть потери убитыми и ранеными. Я потерял еще трех офицеров, двоих из 1-й роты и одного из 2-й, все ранены, один тяжело, в грудь. Доктора нет, а что санитары могут сделать?
Наступила ночь. Окружив себя со всех сторон охранением, поставив орудия в центре, батальон сразу же заснул крепким усталым сном, слышны были лишь стоны раненых… но что я мог сделать?
Рано, чуть поднялась заря, я тронул батальон, и мы тронулись в наш неизвестный путь. Все мои стрелки и офицеры голодные, и я решил выслать моих последних конных разведчиков в направлении железной дороги (командир полка по неизвестным нам причинам забрал от каждого батальона конную разведку и оставил для нас по 5–6 конных). Через полчаса они вернулись, будучи обстреляны. Значит, мы еще не вышли из окружения. Тем же порядком мы двинулись вперед. Вышли из леса, и перед нами было большое открытое поле, а на другой стороне этого поля снова шел лес.
Наша дорога шла через эту открытую местность. Как только батальон полностью втянулся в это открытое поле, с нашего левого фланга вышла громадная масса – лавы конницы; как черные тараканы, они начали сперва шагом, а затем перешли на рысь. Я приказал быть готовыми к отражению конницы – 1-й и 2-й ротам встать в первую линию, 3-й роте продолжать охранение нашего тыла, и «Особой» роте быть в моем резерве. Каре я пока не ставил, так как хотел убедиться, куда противник решил нанести свой удар.
Мои стрелки отлично знали строй против кавалерии, и я о них не беспокоился. Два орудия встали позади первой линии и в любую минуту могли выкатиться вперед, то есть в ряды 1-й и 2-й рот; все наши пулеметы были готовы и заняли позиции – три в первой линии и по два на флангах. Лава кавалерии перешла в карьер. Команда: «Против кавалерии! Стройся!» – и, как на учении, роты построили каре. Все ближе… и ближе. Я все еще выжидаю и, допустив их на короткую дистанцию, командую: «Огонь!» Два орудия били на картечь, и первая лава конницы была сметена, а другие бросились назад и, перестроившись, снова пошли в атаку. Но их постигла такая же участь, как и первых. Было страшно смотреть, как орудийный огонь взрывал людей и лошадей… Все перемешалось в кучу лошадей и людей, и на этом их конная атака захлебнулась. Стрелки бросились ловить лошадей. От раненых кавалеристов мы узнали, что это был особый конный ударный отряд в 600 сабель.
Что мне делать с ними? Большинство мобилизованы. Приказал санитарам взять их с поля, и на опушке леса санитары постарались перевязать многих из них. Красные придут и позаботятся о них, а у меня нет времени заниматься ими. Батальон свернулся и тем же порядком двинулся вперед. Наша конная разведка натолкнулась на кухни этого особого конного отряда, их было две, полные щей и вареного мяса с гречневой кашей, а также масса хлеба. Радости было много, и я решил задержаться и накормить стрелков. Это взяло у меня около полутора часов, и я стал беспокоиться, что красные снова преподнесут нам сюрприз, – надо двигаться. Кухни мы не оставили, а взяли с собой, думая, что могут пригодиться в будущем.