С командиром батареи у нас были самые дружеские отношения. Он кадровый офицер, с большим опытом Германской кампании, и все время преподносил мне комплименты о том, как я умело распоряжаюсь боем и что все офицеры и стрелки в восхищении от меня и т. д. Эти комплименты всю мою жизнь смущали меня, я почему-то их не переношу… Мы очень много рассуждали о причинах гибели полка, и он удивлялся, как я мог сохранить батальон, ведь этот батальон был комплектован такими же стрелками, как и 2-й и 3-й батальоны. Как же так случилось? Я ему подробно все объяснил, и он только грустно вздохнул и покачал головой.
Мы идем, и никаких сопротивлений со стороны противника нет, видно, они получили хороший урок… Мои стрелки поймали 12 лошадей с седлами, и я решил их влить в конную связь, а для этого мы выбрали 12 стрелков, которые ездили верхом раньше. Я взял из 2-й роты прапорщика Норкина, который был вольноопределяющимся в 5-м Уланском Литовском полку, и приказал ему привести команду в порядок. Шашек было взято масса от убитых и раненых красных.
Наконец – радость: наш разъезд встретился с конной разведкой Уральского или Уфимского (не помню) полка. Перейдя их линию обороны, мы были встречены с большим удивлением, когда они увидели стройные ряды 900 штыков – сибирцев. Спрашивали – какая дивизия? И когда наши стрелки ответили, что это 1-й батальон 49-го Сибирского стрелкового полка, они кричали: «Врешь, сибиряк, таких батальонов нет!»
Я начал разыскивать штаб дивизии и после долгих поисков нашел начальника дивизии. Рапортую, что 49-го Сибирского полка 1-й батальон выбрался из этой каши и что он прикажет, как поступить дальше? Он спросил меня: «Сколько штыков вы вывели?» Я ему отвечаю, что около 900 штыков. «Прежде всего я вас благодарю за доблестную работу, господин капитан, и назначаю вас командиром 49-го Сибирского стрелкового полка. Остатки от двух батальонов и от двух полков вольются в ряды вашего полка. Сдайте всех больных и раненых в санитарный поезд, который будет ожидать на разъезде около деревни». Я ему ответил, что 70 штыков из двух батальонов я уже влил в наш резерв. Он также сообщил мне, что у него есть до 300 штыков – остатки 50-го и 51-го полков. «Отходите в деревню (не помню названия), я даю вам пять дней отдыха».
Таким образом, я имел полк больше 1200 штыков, которые я разбил на три батальона, назначив лучших офицеров на должности батальонных командиров. На этом я кончаю описание трагедии 13-й Сибирской стрелковой дивизии.
В будущем мой полк принял тяжелые бои и под Курганом, во встречном бою, разбил 318-ю советскую дивизию, забрав в плен около 600 человек, пять орудий с полной упряжкой, полевой санитарный отряд с двумя докторами и семью сестрами милосердия. За этот бой генерал Зощенко представил меня к Георгиевскому кресту, но получить его я не смог, так как началось полное отступление нашей армии. Хотя я имел от генерала Зощенко официальный документ о представлении меня к Георгиевскому кресту и что я могу считать, что я его получил, но этого для меня не было достаточно, и я никогда не представлял себя как георгиевского кавалера. Какая-то судьба преследовала меня с георгиевскими наградами. В Германскую кампанию я был представлен к Георгиевскому оружию, но взамен получил Владимира 4-й степени.
С 49-м Сибирским стрелковым полком я прошел все бои, включая Ледяной Сибирский поход. Состав полка таял, и от тысячного состава оставалась третья часть. В бою под станцией Зима я потерял лучшего офицера и друга капитана Иванова, он был убит в атаке с Воткинской дивизией на станции Зима. Я пришел в город Читу с 200 стрелками и с массой больных сыпным тифом. Офицерский состав был в количестве 22 человек.
В.М. Молчанов
А.Г. Ефимов
Д.М. Михайлов
Д.В. Филатьев
К.В. Сахаров
И.Г. Акулинин
Генерал-майор С.Н. Войцеховский
Генерал-лейтенант А.Н. Пепеляев
Адмирал А.В. Колчак
Генерал-лейтенант В.О. Каппель
Генерал-лейтенант В.С. Толстов
Генерал-лейтенант М.В. Ханжин
Генерал-лейтенант Г.А. Вержбицкий
Генерал-лейтенант М.К. Дитерихс