Надо сказать, что к тому времени Чехословацкий корпус неимоверно распух – в нем было более 50 тысяч людей. К чехам-добровольцам, составлявшим первоначальное войско, присоединилось много «соотечественников» из мадьяр, евреев и немцев, оставивших лагеря военнопленных. Они только что записались в «соотечественники» здесь же, как только была провозглашена новая свободная Республика Чехословаков. Новенький чехословацкий мундир был тогда удобным прикрытием для всевозможных новоиспеченных «граждан», дельцов и талантов, поистине завидных. Это было очень хорошее подданство. «Граждане» в новеньких чехословацких мундирах ездили по железной дороге туда и сюда, что-то покупали, продавали, нагружали, перегружали, отправляли, получали и наводняли станции и улицы сибирских городов толпами «знатных иностранцев».
А кругом бушевало взбаламученное русское море. Волны беженцев с Волги и Урала заливали и без того переполненные города. Местные власти, бессильные что-либо исправить, метались в тщетных попытках улучшить положение городов. Сытый сибирский город стал неузнаваем. Ободранные столовки, длинные очереди с карточками, серые, обветренные обыватели, терпящие нужду в самом необходимом. Когда-то богатые, сибиряки должны были вновь и вновь жертвовать своим последним, самым необходимым, делиться с бегущим из-за Урала братом и кровом, и пищей. Разъедаемый красной и по-лукрасной пропагандой, одурманенный кровавою страстью, русский народ пил горькую чашу, поднесенную ему Судьбой…
С фронта везли раненых, не хватало лазаретов, медикаментов, во всех направлениях отправлялись мобилизованные к местам призыва. Постоянные мелкие восстания в тылу, порча единственной артерии огромной страны – железной дороги – довершали трудную обстановку.
В то время Совет союзных миссий придумал использовать стоящих в тылу чехов для охраны дороги. Благо они жили на путях совершенно бездельно. На каждой станции был поставлен чешский комендант, в распоряжении которого были паровозы и весь подвижной состав. Он обладал в своем районе огромной властью. Так, с согласия адмирала Колчака, дана была чехословацким легионерам тыловая сдача. Задержка транспорта из-за злостного вредительства Сибирской дороги прекратилась.
Но впоследствии мало-помалу появилась другая болезнь – из охранителей дороги чехословацкие легионеры стали превращаться в фактических ее владельцев. С особенной силой это завладение дорогой сказалось после падения Омска. Тогда отступавшая Сибирская армия принуждена была свернуть с магистрали на таежные дороги. Сам адмирал, рискнувший поехать по железной дороге, был задержан легионерами в пути и после целого месяца пленения был выдан ими большевикам. Обо всем этом будет рассказано ниже.
В начале же, когда легионеры оставили фронт и ушли в тыл, ни правительство адмирала Колчака, ни общество еще не видели, что чехи уже не вернутся на фронт. Все думали, что это только временный отдых, необходимый после пережитого летнего напряжения. То же говорили и союзные представители. Однако было известно, что Чехословацкое войско нуждается не только в отдыхе, но и в некоторой реорганизации, некоторой «чистке».
Не только русские военные руководители, но и некоторые из чешских, типа полковника Швеца, считали, что необходимо отобрать из войска негодный элемент и посадить обратно в лагеря или куда угодно, лишь бы убрать. «Отвыкших от дисциплины, приучившихся жить на положении опекаемого лентяя и мелкого спекулянта, распропагандированных большевиками – убрать из войска!» Кроме того, прекратить выборность начальников, выгнать вон политических ораторов, восстановить воинскую дисциплину – вот что нужно было сделать для того, чтобы Чехословацкая армия была бы не сборищем вооруженных людей, а настоящей армией, годной для возвращения на фронт.
Союзники, или «интервенты», как их называли тогда в Сибири, которые признали адмирала Колчака Верховным Правителем и оказывали поддержку всем противобольшевистским вооруженным силам (Деникин, Юденич, Архангельский фронт), продолжали держать Чешское войско в Сибири, не торопились с его эвакуацией. Кроме чешских, было в Сибири и некоторое количество войск сербских, польских, румынских, английских, американских. Прибыл в Омск и командующий союзными войсками в Сибири, французский генерал Жанен. Выходило так, что есть союзные войска, есть союзный командующий, но ни войска не воевали, ни командующий не командовал. Генерал Жанен фактически не был командующим, а им командовали чехословаки, он же поспешно бросался выполнять их команду, как увидим ниже. Мало-помалу его подчиненные начали вести себя так, как ведут себя победители в завоеванной стране. Против этих сытых, откормленных, без дела в тылу торчащих войск нарастало глухое раздражение в населении, в армии и в правительстве.