Много зла принесла такая двойственная неопределенная политика уже тем одним, что иностранцы использовали ее для своих целей, чуждых русскому национальному делу; не раз получались от союзных миссий такие заявления: сделайте то и то, так как наше правительство находит это необходимым для признания. Так было не раз с выпуском «либеральных, демократических» деклараций; хотя и не столь ясно, но такое же давление было при избрании неправильного операционного направления для главного удара на Пермь, Вятку, Котлас. Но как бы то ни было, союзники фактически, неофициально признавали новое правительство, помогали ему и желали удачи.
Русские армия и народ подчинились повсеместно, кроме Читы и стоявшего во главе ее атамана Семенова. Этот эпизод надо рассказать несколько подробнее, чтобы понять само возникновение его, подкладку этого непризнания и неподчинения.
К тому, что сказано было об атамане Семенове, следует добавить, что между ним и адмиралом Колчаком были недоразумения еще в ту пору, когда адмирал был в Харбине, перед приездом в Омск, летом 1918 года. Эти недоразумения возникли из-за того, что адмирал потребовал тогда подчинения себе Маньчжурского отряда{66} атамана Семенова, отряда, который был им сформирован совершенно самостоятельно, куда входили добровольцы, всецело преданные атаману и верившие в него. Последовал отказ, в ответ на что получилась угроза не давать в будущем отряду никаких снабжений. Затем, на одной из станций, где одновременно оказались поезда адмирала и атамана, адъютант последнего напутал и не доложил ему; в результате вышла неловкость и обида в том, что атаман не явился к адмиралу.
Теперь, после переворота 18 ноября 1918 года, в Омске были получены сведения о том, что атаман Семенов не собирается признать адмирала Колчака как Верховного Правителя и главнокомандующего. Не знаю, какие были основания для такого заключения, но мне известно следующее: атаман Семенов не получил ключа к шифру между Директорией, ее Ставкой и Владивостоком. Когда произошел в Омске переворот, Чита не могла расшифровать телеграмм, видела в то же время, что между Владивостоком и Омском идет усиленный обмен их. Наконец атаман Семенов получил короткую телеграмму без шифра, что Директория смещена и власть единолично перешла в руки адмирала Колчака. Атаман Семенов запросил тогда подробности переворота, а также кто именно вручил адмиралу власть. Но в то же время, как мне рассказывал позднее сам атаман Семенов, дожидаясь ответа, он приказал заготовить и подписал телеграмму о признании власти адмирала Колчака как Верховного Правителя. Но в Омске поспешили и сделали очень большую оплошность; атаман Семенов, не имея ответа на свой запрос и не успев отправить своей телеграммы о признании, получил по телеграфу же знаменитый и так нашумевший приказ № 61. Этот приказ гласил, что атаман Семенов единственный отказался признать Верховного Правителя, не подчинился ему и поэтому отрешается от всех должностей, как «изменник Родине».
Пусть каждый поставит себя на место атамана Семенова и ответит себе, что он испытал бы при подобных обстоятельствах. Офицер, который с первых дней большевизма начал против него борьбу и создал большой отряд из ничего, затем очистил целую область от красноармейских банд, установил порядок, начал раньше всех других получать поддержку от союзников, – такой офицер объявляется изменником. И главное, в тот час, когда он готов все сделанное им принести как составную часть целого Русского и подчинить только что появившейся власти.
После приказа № 61 атаман Семенов отменил телеграмму о признании и вместо нее послал другую, что он готов был подчиниться, но теперь этого не сделает, так как считает себя, своих помощников и свой отряд незаслуженно оскорбленными и опозоренными. Действительно, офицеры и казаки всех частей Забайкалья были сильно возмущены приказом № 61 и волновались.
Загорелся костер чисто русской вражды и деления на два лагеря. Большие русские патриоты, единомышленники по убеждениям и действиям, разошлись и заняли непримиримую позицию. А тут нашлось немало досужих людей, готовых подкидывать дрова в огонь. Полетели доносы о задержанных якобы Читой поездах с военным снаряжением и боевыми припасами для армии, о случаях самоуправства. Люди, которым было выгодно и раньше очернение атамана Семенова, работали вовсю. Клевета шла главным образом из вражеского стана, от большевистских агентов и их сторонников; действовали ловко и скрытно, так что казалось, будто обвинения идут из нейтральных, непартийных источников и из союзных кругов.
66
Особый Маньчжурский отряд. Первый очаг сопротивления большевикам в Восточной Сибири. Сформирован в декабря 1917 г. в Забайкалье есаулом Г.М. Семеновым, который прибыл туда еще в июне 1917 г. в качестве комиссара Временного правительства по формированию добровольческих частей из казаков и бурят. 19 ноября 1917 г. в Верхнеудинске Семенов во главе Монголо-бурятского полка вступил в бой с местными большевиками, после чего отступил в Маньчжурию. В середине декабря отряд насчитывал 90 офицеров, 35 казаков и 40 бурят. В конце 1917 г. в Забайкалье стали прибывать полки Забайкальской казачьей дивизии, большая часть офицеров и значительная часть казаков которых присоединилась к Семенову. К апрелю 1918 г. отряд, базировавшийся в полосе отчуждения КВЖД и получивший название Особый Маньчжурский, включал Монголобурятский конный полк, два полка монголов-харачен, 1-й Семеновский и 2-й Маньчжурский пешие полки, две офицерские роты, две сербские роты и батальон японских добровольцев, имел 4 бронепоезда и 14 орудий. В середине апреля 1918 г. на ст. Маньчжурия у Семенова было до 700 человек. К июлю отряд состоял из 1-го Семеновского и 2-го Маньчжурского пеших, 1-го Монголо-бурятского и 2-го Даурского конных полков, Ургинского отряда, артиллерийского дивизиона (три батареи), инженерной и автомобильной рот. 1 сентября сформирован 3-й Даурский полк, 23 сентября составивший со 2-м отдельную Туземную конную бригаду. 8 октября 1918 г. отряд включен в состав 5-го Приамурского отдельного корпуса, штаб которого был создан на базе штаба отряда.