— Я слушаю.
— С вами будет говорить доктор Хоксуорт. Одну минуту.
Доктор Хоксуорт? Ин-те-рес-но…
Другой голос возник почти сразу:
— Мистер Милф, я доктор Хоксуорт. Вынужден сообщить вам не самую утешительную новость. Мисс Блумфилд вчера попала в эксидент и сейчас находится в госпитале.
Мисс Блумфилд — это была Ева. После развода с Риксом она вернула себе добрачную фамилию.
— Что… что с ней? — Собственный голос показался ему незнакомым. В нем возникла дрожь, между словами будто кто-то вколачивал клинья, разгоняя их подальше одно от другого.
— Состояние достаточно серьезное, хотя сохраняются все надежды. Тем не менее она просила передать вам, чтобы вы, не откладывая, приехали повидаться с нею. Атланта, штат Джорджия… Если вы вылетите уже завтра…
— Завтра? — повторил Милов несколько оторопело. — Не уверен, что смогу так сразу… сделать все необходимые приготовления.
— Мистер Милф, мисс Блумфилд предполагала, что могут возникнуть затруднения. Но мы — большие друзья, работаем по соседству, и договорились все уладить. Вы не должны задерживаться. Мы берем на себя…
— Нет, — сказал Милов. — Не мой вариант. Он давно привык избегать денег, появляющихся неизвестно откуда. Нет, Еву он ни в чем не подозревал. Но ее провести было проще простого, в этом Милов был более чем уверен. Во всяком случае, именно так он и должен был реагировать на неожиданное предложение. Как говорится, хоть беден, да честен.
Кажется, его сомнения были восприняты правильно.
— Не беспокойтесь, никто не собирается делать вам подарки. Все в порядке вещей: дают кредит. Близким друзьям Евы известно кое-что и о вас, так что мы нашли выход. У вас здесь будет возможность немного заработать — сможете рассчитаться, и еще останется кое-что.
— Предлагаете лекции? — оживился он. В один из его приездов к Еве ему удалось прочесть небольшой курс лекций в тамошней полицейской академией и несколько поправить свои дела.
— В этом роде, — сказал Хоксуорт. — Как это вас называется — обмен опытом, не так ли?
Опыта Милову было не занимать, на этот счет с был спокоен.
— Итак, можно передать Еве, что вы прилетите
— Уже укладываюсь.
— Очень хорошо. Мой приятель — он сейчас по делам в Москве — завтра занесет вам билет и деньг Виза у вас, по ее словам, открытая?
— Совершенно верно.
— Тем проще. Вылетайте. А в аэропорту я Вас встречу. Из Москвы летите до Франкфурта, там пересядете на прямой — в Атланту. Итак, о'кей?
— О'кей.
— Ждем.
И зазвучали гудки отбоя. Без долгих послесловий и прощаний.
— Забавно… — пробормотал Милов, усвоивший уже привычку одиноких людей разговаривать вслух самим собой. — Выходит, что…
Остальное он додумал безмолвно. Снял трубку по памяти набрал номер. Дождавшись ответа, сказал негромко:
— Мерцалова мне.
— Как доложить?
— Отставник Интерпола.
— Обождите у телефона. И почти сразу прозвучало:
— Мерцалов.
— Добрый вечер, Миша.
— А, привет, привет, — ответили ему. — Ну, что слышно?
— Наверное, завтра не увидимся.
— А что стряслось?
— Уезжаю. Как и предполагалось. Вот укладываюсь.
Там помолчали. Потом уточнили:
— Значит, звонок был.
— Не совсем такой.
— Ничего. Суть не меняется. Или, по-твоему, что-то не так?
— Конечно, не так, — сказал Милов почти сердито. — Что Ева попала в аварию — это что, нормально?
— Увидишь на месте. Ты в форме?
— Процентов на девяносто.
— Мало. Нужно сто двадцать. Видимо, мы должны повидаться.
— Не остается времени.
— Значит, увидимся сейчас, — ответили с того конца. — Подъезжай, не медли. Только не сюда. Ко мне домой. Кстати, и ребята обещали подойти: Эскулап, Географ… Распишем пулечку, раздавим пузырек, может быть, поболтаем за жизнь. Эскулапу не лишне показаться заодно. А Географ грозится накормить досыта самыми свежими сплетнями о мире. Словом, надо тебе прибыть немедля. — Мерцалов помолчал. — А вообще интересно… Десятерная втемную, нет?
— Хуже, — сказал Милов. — Мизер втемную. — И повесил трубку.
Глубоко вздохнул. Поморщился, представив себе долгий, нудный полет. Но тут же глянул на фотографию Евы, улыбнулся и полез в стенной шкаф — за многострадальной дорожной сумкой.
3
(Начат обратный отсчет: 240 часов до)
Поболтали действительно в свое удовольствие. Выпили самую малость хорошего вина. Расслабились. Пульку, впрочем, расписывать не стали — решили отложить до миловского возвращения.
— Да и я, кстати, успею вернуться, — сказал Мерцалов. — Тут у меня возникла приятная возможность: небольшой круиз по ближним морям-океанам. Подышу соленым воздухом. А то давно уже…
Происходил Мерцалов из моряков и время о времени уходил в море по каким-то своим (как пред полагал Милов) делам. Он и Милов служили в разных конторах, но контактировали издавна.
— Эти мне моряки, — сказал Эскулап. — Давай-ка я лучше, раз уж так получается, погляжу на тебя натуре, Даниил-заточник. Ты ведь и прививок наверняка не сделал?
— Вот-вот, — сказал Мерцалов. — Нашего меди куса хлебом не корми, дай только уязвить кого-нибудь длинной иглой. У него, как ты понимаешь всегда случайно в кустах оказывается рояль.
— Omnia mea mecum porto, — процитировал Эскулап.
— Что означает: он никогда не выходит из дом без порток, — весьма вольно перевел Мерцалов. -А ты. Географ, тоже не удержишься от напутствиЯ убывающему?
— Да ну, — сказал четвертый из присутствовавших. — В школе по географии у него всегда были пятерки. Даже когда он ни черта не знал. А с памятью у него вроде все пока еще в порядке. Главное, мент, не забудь: в круглых числах — двести сорок часов И маленький плюс-минус. Но на плюс не очень полагайся, лучше рассчитывай на минус. Двести СОРОК часов. Это у меня все. — Он зевнул. — Господи, нА рыбалку никак не выбраться. Люблю хорошую рыбалку, люблю, когда основательно клюет на живца когда удочка гнется, да не ломается…
— Сачок бы не прорвался, — сказал Мерцалов. — Только, по-моему, у тебя еще что-то осталось на душе, Америго Везуччи.
— Мир полон слухов, — задумчиво проговорил Географ. — Где-то дешевеют бананы, дорожают грибы. Для примера могу назвать парочку рынков в низких широтах. Хотите?
Они захотели, и он назвал.
— Твою контору это заботит, — сказал Мерцалов.
— Словно бы твою — нет? — откликнулся Географ.
— Да, — сказал Мерцалов хмуро. — Ходил Ваня по грибы. Да весь вышел.
— А что стряслось? — спросил Милов настороженно.
— Видно, волки съели. Подробностей пока не имеем.
— Может, в дырку провалился?
— Дырки — те, что мы знаем, — по сведениям, не замешаны. Кстати, их практически уже кончают замазывать. Но, может быть, еще какая-то — или какие-то, — о которых мы не знаем. Вот попадешь ты, Данила, в лес — гляди под ноги. Хорошо бы в лесу, конечно, повстречать девицу-красавицу с большой родинкой под левым глазом, на самой на скуле, — она, глядишь, и вывела бы…
— Ваню не вывела, — сказал Географ.
— Да ладно, — сказал Эскулап. — Что мы все о делах, не на службе…
— А служба у нас такая, — сказал Мерцалов, — а служба у нас простая, усек, полицист, насчет политики цен на грибы и прочее? Запомни на всякий пожарный.
— Ладно, — сказал Милов. — Все будет о'кей.
— Вот ножки подводят, — сказал Эскулап. — Для такого мужчины ножки, скажем прямо, тонковаты. В футболисты он не годится. Ладно, поглядим, чем тут можно помочь…
— Значит, так, — сказал Мерцалов. — Ты, видимо, все усвоил. Теперь катись-ка спать, пенсионер, отставной козы барабанщик. В шесть утра навестишь Эскулапа, он тебе нарастит мускулатуру, доведет до кондиции — не верти носом, приказ! Потом увидимся с тобой в одно касание — и прощай, Макар, ноги озябли. А досматривать сны будешь в самолете.
— Только, Эскулап, чтобы никакого металла, — сказал Милов.
— Учи ученого. Как тебя предчувствия — не одолевают чрезмерно?