Из дверей выскочил кот и, укоризненно мяукнув, обошел собаку со всех сторон, принюхиваясь и остерегаясь подделки. От Самура попахивало тем страшным запахом, который загнал его вчера на конек крыши. Но Шестипалый был, несомненно, настоящий, тот страшный запах уступал стойкому, знакомому запаху собаки.
Саша одной рукой протирал глаза, другой гладил овчара, трепал ему уши. Смотри, все же явился! Насколько сильна у него привязанность к людям, если даже волчица, его подруга, не смогла удержать!
- Что нам делать с ним? - спросил Егор Иванович. Он осмотрел рану и убедился, что овчар еще очень слаб.
- Он пойдет с нами, - сказал Саша.
- Территория заповедника, - напомнил лесник. - Да он просто не вынесет похода. Он же болен, слаб, ему отдых нужен.
Саша не ответил. Овчар лежал, понуро опустив голову на вытянутые лапы. Ночное путешествие доконало его. А ведь Молчановым предстояла дальняя дорога по горам, по самому перевалу, по крайней мере, двое суток пути, а потом еще переход в Поляну или встреча с Борисом Васильевичем на далеком отсюда Прохладном. Словом, переход не из легких, дел порядочно, и всё срочные дела. Видно, Самуру на этот раз не придется идти с ними. Как же поступить? Отвести домой в Камышки? Туда и обратно два дня пути. Тогда они не сумеют выполнить задание. Оставить здесь одного? Если бы он был здоров! Да и Монашка непременно уведет его. Лекарь она неплохой, но ведь в лесу можно встретить волчью стаю, и тогда... Привязать здесь? Он и вовсе с тоски умрет.
Тогда Егор Иванович решительно объявил:
- Вот что. Идем к Цибе, оставим Самура на пасеке.
- Да это же... - Саша только руками всплеснул.
- Иного выхода нет. Ты не беспокойся, Циба мне головой ответит, если что случится с Самуром. Пока мы ходим, он его поправит, хочет того или нет.
Обрывок веревки, прицепленный за шею, и поводок в руке Саши Самур воспринял как нечто оскорбительное. Он уже отвык от подобного обращения, но смирился, считая, что близкие ему люди лучше знают, что делать. Однако обида нет-нет да и всплескивалась. Самур понуро плелся позади Саши, как овца на заклание, часто отставал, и тогда поводок натягивался, а ошейник сдавливал горло. Он тихо свирепел, ощущая жгучий протест раба.
- Ну что ты, Самур? - выговаривал Саша и ласково гладил его.
Обида исчезала, однако ненадолго. Куда волокут его?..
Рыжий проводил их до подъема на гору, он все время степенно и важно шел рядом с овчаром, но без всякого хвастовства, как добрый друг. Чтобы не ущемить гордость собаки, кот не резвился и не убегал в сторону, считая, что это может только раздразнить пленного товарища. У подъема Рыжий отстал и залез на каштан, чтобы подольше видеть печальный караван, медленно шествующий в неизвестном для него направлении.
На пасеку пришли к обеду. Цибы в доме не оказалось. Но дверь он не запер - значит, ушел ненадолго. Посидели у порожка. Саша снял с Шестипалого веревку, овчар не испытал никакого желания бежать, лег рядом и закрыл глаза. Устал все-таки, силенка не та.
- Вот досада! - сказал Егор Иванович, посматривая на часы. - Каждая минута на счету, а тут сиди и жди.
Вдруг Самур поднял голову и тихо зарычал. Егор Иванович проследил за его взглядом: овчар неотрывно смотрел в кусты на дальней стороне поляны. Потом затих, но время от времени поднимал голову и ставил уши торчмя.
Михаил Васильевич Циба перехитрил Молчанова и на этот раз. Когда пробирался через лес, то не переставал хвалить себя: как это он умудрился сперва выглянуть! Вот был бы номер, возникни он с винтовкой перед лесником! Неважно, что без дичи, без улик. Но винтовка!.. Увидев Молчанова, которого никак не ожидал у себя, потому что ушел он с сыном на перевалы, увидев его, Циба просто обомлел. Что это заладил на пасеку? Пока Михаил Васильевич соображал, скрываясь за кустами, Самур рычал, но Циба не заметил собаки, быстро ушел в глубь леса, спрятал винтовку и обошел поляну кругом, чтобы выйти к неожиданным гостям с другой стороны.
Циба подошел тихо, из-за спины. И тут произошла сцена, которая, будь овчар поздоровее, могла кончиться для пасечника очень печально.
- Кого вижу! - тоном, рассчитанным на неожиданный эффект, произнес Михаил Васильевич и развел руками.
Молчановы оглянулись. Самур вздрогнул и, собрав все силы, безмолвно бросился на Цибу. Он сшиб его с ног и нацелился на горло, но пасечник ловко перехватил шею собаки и закричал так, что пчелы взвились над колодами.
- Аа-а-а! - орал он на высокой ноте, сдерживая грозного овчара.
Саша бросился в свалку и прикрыл Цибу своим телом. Самур, неузнаваемо ярый, хрипел и рвался, но слабел с каждой секундой. Руки Молчанова-старшего уже крепко держали его за загривок. Циба повернулся и на четвереньках уполз в домик.
- Тихо, тихо, Самур, - приговаривал Егор Иванович, а сам уже накидывал на шею ему веревку. - Александр, ну-ка подсоби. Вот так. Сидеть, Самур! Смотри, как он рану свою разбередил. Что с ним произошло? Не могу понять. Такой спокойный, и вот...
Самур завалился на бок, дышал тяжело и хрипло. Этот прыжок стоил ему дорого. Ярость проходила, зато рана открылась, и он почувствовал, что сейчас умрет. Саша принес ему воды, овчар лизнул раз-другой и закрыл глаза. Кажется, лучше. Пусть только не показывается тот...
Егор Иванович уже стоял возле дверей домика и слушал, как бормочет и всхлипывает перепуганный Циба, ждал, пока тот переоденется. Дверь открылась. Лицо пасечника, белее мела, все еще выглядело испуганным, на лысине блестели капельки пота.
- Черт, черт! - твердил он и все искал глазами, где этот пес, едва не погубивший его. - Он же бешеный, дядя Егор! Его на испертизу надо отправить. Рази умный кобель кинется на спокойного человека! И на кого - на суседа твоего, а? Нет, он бешеный, истинная правда. Ведь он меня жизни хотел лишить, ты видел, видел? Александр, крепко держи его, я выйти хочу, понял? Смотри не упусти. Ну и ну...
- Садись, Мишка, и утихомирься, - строго приказал Егор Иванович. - Вот так. А теперь сказывай, ты где и когда встречал Самура?
- В глаза не видел! Да на кой он мне, леший! Выходит, я еще и виноватый! Что за люди!..