Пока она сдерживается, всего один раз обратилась в темную форму. Но это пока — ее кавайная светлость меня ведь может на темные молекулы размазать. Возникло понимание, что действительно хожу по очень тонкому льду. Тем более что Надежда до сих пор стояла перед дверью, не выходя. Каверзу какую-то готовит? Или все же устала от моей дерзости, и кто-то сейчас получит по наглой белой морде? Смотрит очень холодно, никак не могу понять, что задумала. А ее кавайная светлость сумела удивить.
— Ты еще можешь передумать, — вдруг изменившимся голосом произнесла Надежда.
— Куда… о чем передумать? — не понял я, погруженный в мыслях о неиллюзорной опасности прямо сейчас стать лужей протоплазмы.
— Может случиться так, что после этих выходных некоторые варианты твоего будущего, в числе прочего самые выгодно-непыльные, будут более недоступны.
Как она, подразумевая понятно что, изящно выразилась: «Самые выгодно-непыльные»
— Вашсветлость, я об этом уже подумал, много раз.
— Хорошо, жду во дворе.
Когда Надежда закрыла за собой дверь, я поднялся и вздохнул. Надеялся поспать, а гляди ж как оно вышло.
— Рейдзи? — услышал я негромкий голос.
От неожиданности вздрогнул и едва не подпрыгнул. Обернулся и увидел, что на открытом окне — в пограничном состоянии между двух сущностей, сидит Наоми. В позе лисицы, как однажды я ее уже видел — с разведенными в сторону коленями и опираясь на сведенные вместе руки. Только в этот раз на голове у нее, среди серебряных локонов выделялись — надо же, лисьи ушки.
— Много слышала?
— Примерно с начала разговора.
Неожиданно. И как, интересно, ее Надежда не почувствовала? Наоми между тем мягко соскользнула с подоконника и пошла в мою сторону, с каждым шагом выпрямляясь и возвращаясь в человеческою форму. Обняла она меня уже будучи полностью человеком.
— Рейдзи, пожалуйста, будь осторожен.
— Буду стараться.
— Уж постарайся, чтобы не как в прошлый раз. И возвращайся пожалуйста-пожалуйста, я без тебя не вывезу.
Не вывезет она, надо же как заговорили. У кого набралась только?
— Иди спи уже. Вернусь, не переживай.
Поцеловав меня на прощанье, Наоми мелькнула чередой фотографических вспышек и исчезла из комнаты.
«Альбин, ты здесь?»
«Конечно, шеф. Чем могу?»
«Да ничем, просто проверка связи»
Когда выходил из комнаты, испытал странно-знакомое ощущение. Похоже, мне не впервые покидать дом, зная, что могу не вернуться. Только сейчас мне, в отличие от прошлой жизни, есть к кому возвращаться.
Глава 4
После удара молнии в голову и моего появления на поляне во время ритуала прошел месяц. И все это время я пусть краешком, но все равно частично воспринимал происходящее вокруг как сон, допуская возможность горячечного бреда на больничной койке.
Любые невероятные и прежде непредставимые в реальной жизни чудеса я воспринимал все же не полностью веря в увиденное. Скорее всего сработал защитный механизм в психике — всегда допускал в уме что происходящее не полностью реально, что позволяло мне не слишком переживать о происходящем. Шок удивления от невиданной магии, технологий и киберфеодализма сословного общества размывался, не обрушивался на сознание полностью. И, наверное, именно это помогло мне довольно легко справиться с осознанием, что новый я, в новом теле и в новой жизни — это навсегда.
Моя новая жизнь в новом, абсолютно другом мире.
Сейчас же, по прошествии месяца, с каждым днем, иногда даже с каждым часом, возможность допуска нереальности происходящего отдалялась все дальше, и я уже полностью и безо всяких оговорок погружался в такую на первый взгляд знакомую, но в то же время совершенно чужеродную реальность параллельного мира. Если в первые дни и недели чудеса иного мира я воспринимал абсолютно спокойно, то с каждым новым днем осознание реальности в моменте накрывало все сильнее.
Как сейчас, когда мы вместе с Надеждой покидали дом под созданным ею размытым пологом невидимости. Купол полупрозрачной колышущейся пелены, как она сказала, укрывал нас и от прямых взглядов, и от видеонаблюдения. Выйдя за ворота, мы в быстром темпе прошли пару километров. Двигались по склону горы вниз, направляясь к берегу залива.
Вскоре зашли в неприметный переулок и здесь Надежда сняла купол. На лбу у нее я заметил бисеринки пота — похоже, держать пелену невидимости оказалось нелегко. Кого мы здесь ждем я пока не спрашивал — видел, что Надежда восстанавливает дыхание, приходя в себя.
— Не моя специализация, — произнесла она, словно оправдываясь.
Совсем скоро в темный переулок заехал автомобиль — легковой фургон, так называемый «каблучок», на борту которого была нанесена яркая реклама доставки питательных смесей для прет-а-порте принтеров. Среди мешков этой смеси мы и поехали, забравшись в тесный низкий кузов.
Водителя через закрытый сеткой проем из грузового отсека было видно плохо, на нас он не оборачивался. Обычный вроде бы дядька средних лет с бородой, усталым лицом и в красной форменной кепке.
За дорогой я посматривал через видное мне с моего места лобовое стекло и увидел, как вскоре мы подъехали к неприметному дому у самой границы русской территории. Машина заехала в гараж на две машины, поднятая заранее секция ворот за нами сразу начала автоматически закрываться.
Второй машиной в гараже стоял массивный микроавтобус, в который мы все вместе и пересели. Здесь я с удивлением осмотрелся — это оказалась самая настоящая передвижная лаборатория. Рабочее место с поблескивающим синевой экраном, кресло похожее на стоматологическое и загадочного назначения аппаратура.
Привезший нас сюда водитель зашел последним, и едва закрыл за собой дверь, моментально преобразился. Да так, что я едва удержал на месте падающую челюсть — он просто, черт побери, взял себя за кожу на шее и стянул с себя накладное лицо вместе с кепкой.
«Ах удивительное дело», — поразился я про себя, но как оказалось это было только началом. Следующий шок я испытал, увидев истинное лицо нашего водителя. Это был чернокожий парень, но я не этому удивлялся. Конечно, не сильно ожидаешь встретить человека с черной кожей на русской территории города Нагасаки, но и поразительной подобная встреча не выглядит.
Шоком для меня стало то, что у черного парня были желтые звериные глаза с вертикальными зрачками. Озадачивало и его поведение — на нас парень даже не смотрел, не говоря уже о том, чтобы поздороваться. Похоже, в его поведенческий паттерн подобные условности просто не входили. Взгляд у него блуждал, и только сейчас я заметил, как странный парень периодически плавно покачивался, двигаясь словно в ритме танца. Какого-то психоделического, судя по движениям, танца, как будто космические мелодии слушает.
Надежда, впрочем, выглядела абсолютно спокойно, видимо не в первый раз работает с этим странным парнем. Причем далее и вовсе она повела себя так, что у меня челюсть все же упала. Потому что ее кавайная светлость совершенно спокойно, не глядя на нас, начала раздеваться — быстро и деловито.
Десяток секунд и она осталась практически обнаженной — топлесс, после чего села на «стоматологическое» кресло. Странный черный парень уже подошел к ней и прислонил к лицу тонкую маску из материала телесного цвета. Чуть погодя похожие накладки, только более плотные, легли ей на грудь, плечи и бедра. После этого Надежда положила руки на подлокотники, замерла, а чернокожий танцор активировал с пульта какой-то процесс, после чего сначала руки ее кавайной светлости, а после и все тело, объяло желтым сиянием.
Прошло меньше минуты, сияние погасло, и я вдруг понял что теперь на кресле сидит внешне совершенно незнакомая девушка. Взгляд остался прежним, а вот лицо, фигура — все изменилось.
«Holy shit! Мадре миа, йа просто пердоле…» — на смеси нескольких языков ошалело бормотал я про себя, не в силах поверить в увиденное. Черная мгла пропасти во взгляде ее кавайной светлости во время темного преображения не изумила меня так, как это столь невероятное превращение — занявшее едва пару минут со всей подготовкой.