- Ее зачем? – сухо поинтересовался Феликс Феликсович. Он, как и князь Григорий, воспринял сказанное совершенно спокойно. Потому что ни Анну Юсупову-Штейнберг, ни ее дочь Анастасию за родную кровь уже давно не считали ни в одном клане, ни в другом.
- Если душа хочет праздника, разве нужны для этого причины? – улыбнулся Сфорца, но тут же посерьезнел: - Местечковые разборки генералитета и попытка замять коррупционный скандал. Это не главное; главное в том, что пользуясь случаем, вы можете объединиться, объявив о беспределе имперской и конфедеративной исполнительной власти. Объединиться для того, чтобы в самое ближайшее время восстановить княжество Галицко-Волынское и получить широкую автономию в составе Конфедерации. И это будет лишь началом.
Хуже владеющий собой князь Григорий звучно фыркнул. Да и Феликс Феликсович не удержался, бросив на миланского герцога говорящий взгляд. Тот при это остался совершенно невозмутим.
- В протекторате Волынь совсем недавно произошли беспорядки, спровоцированный русскими из ФСБ. Республиканское правительство связано по рукам резолюцией ООН, но… стоит только одному из вас объявить о союзе Разумовских и Юсуповых и заявить право на титул князя Галицко-Волынского, как администрацией протектората будет подано прошение о взятии Волыни под свою руку….
- Это уже не смешно, - перебивая герцога, проскрипел Юсупов, покачав головой. Впрочем, говорил он без особого предубеждения – все же держа в уме, кто именно организовывал встречу.
- …одновременно с этим, администраций протектората Галиция также будет подано аналогичное прошение, - закончил Сфорца, несмотря на комментарий Феликса Феликсовича.
– Вы предлагаете нам стать мучениками ради всеобщего блага? – усмехнулся Разумовский.
- Я предлагаю вам стать частью нового мира. Стихийный пакт был подписан девяносто лет назад, и составлен только в интересах старой аристократии. Это – битая карта. Почти сотню лет тешить себя в праздности, используя нас, новую знать, как инструмент… и не учитывать, что выкованное в горниле войн оружие может обернуться против них. Это приговор.
- Слова, слова… - хрипло произнес Юсупов.
- Если вы примете мое предложение, в течении часа будет организована встреча с месье Палеологом, послом Французской республики в Российской Конфедерации, а в течении двух – с господином Сикорским, послом Речи Посполитой.
Вы согласны встретиться с ними и обсудить условия создания нового мира… Создания нового мира без разрушения старого, как нам предлагают зарвавшиеся правители? Согласны обсудить условия Восточного пакта о союзе и взаимопомощи, который готовы подписать Французская республика, протекторат Моравия, протекторат Силезия, протекторат Гасконь, Лига Севера, Речь Посполитая, Великий князь Литовский и главы семи из десяти влиятельнейших корпораций Европы, среди которых Ганзейский союз?
- Подписать соглашение, будучи позванными на княжеский стол Галиции и Волыни?
- Именно так.
- Титул один, а объединение наших кланов – вопрос времени. А также долгих, сложных переговоров…
- В одна тысяча пятьсот тридцать пятом году, когда герцоги Сфорца покинули этот мир, князь Василий Шуйский отвоевал Себеж и основал здесь крепость. Именно здесь, на земле под нашими ногами, - постучал каблуком по полу герцог. - Новый мир всегда лишь очередное воплощение старого. Но в одном вы, несомненно, правы: предстоящее – вопрос долгих и сложных переговоров.
Услышав фамилию Шуйских – последней ветви Рюриковичей, которую на русском троне сменили Романовы, и Юсупов и Разумовский глубоко задумались. Формирование новой знати началось давно, и все фамилии старых пресекшихся родов были уже заняты национальными кланами. Звучных имен одаренным «из народа» категорически не хватало. При этом фамилия Шуйских в России к использованию была негласно запрещена.
- Два ваших клана уже больше четверти века сохраняют паритет, существуя бок о бок, а совсем недавно уже едва не объединились. Ваш сын Юрий может принять титул Галицко-Волынского князя, - посмотрел на Юсупова Сфорца. – И заберет себе Галицию. Вы же, - повернулся итальянец к Разумовскому, - возьмете Волынь. А позже кто-то из ваших внуков сделает то, что у вас не получилось сделать с помощью невинно убиенных Анны и Анастасии. Пусть Господь хранит их светлые души, - чуть погодя сложил в молитвенном жесте ладони герцог Сфорца.