– Простите, нуна, захотелось повалять дурака. Марина-нуна меня отпустила погулять, как это, самостоятельно, а я случайно заметил вас.
От сердца отлегло. Хотя бы так, одной проблемой меньше, не придется ничего объяснять безутешным родителям.
– Может, ты тогда к нам присоединишься? – спросила я для разнообразия на корейском, и Чжаён восхищенно зацокал языком и тут же принялся нахваливать меня и мои познания.
На мгновение даже грустно стало: от его слов про каких-то судей, Ямато и Нари веяло тайной и загадкой, а объяснилось, как обычно, банальнее не придумаешь. И вон какой тихий сделался, будто не ольччан ни разу. Только «нуна», только уважительные интонации. Интересно, Маринка лезет на стену от этого обращения? Не мешало бы уточнить.
– Пойдем заберем девчонок и сходим до Китай-города. Там красиво.
– И китайцы? – уморительно поинтересовался Чжаён.
– Боюсь, нет. Там церквей много, иностранцам обычно нравится.
Я встала из-за столика, зашла внутрь, только чтобы обнаружить, что девчонки уже расплатились и очаровали абсолютно все кафе. Соён вообще отбивалась от нежданного поклонника.
– Пошли, – скомандовала я, посылая скользкому на вид типу не самый добрый взгляд.
На улицу мы вывалились дружно, я раза три застряла в дверях. Второй вышел не особенно удобным, потому что застревали с Чжаёном, и я ткнулась носом в его пахнущую дорогой туалетной водой майку. Извинялся, впрочем, он, громко и излишне стандартно. Потом намеренно отстал, уткнувшись в телефон, мне пришлось его подгонять, а дальше, где-то в районе Покровки, мы наткнулись на Маринкину группу, все кинулись обниматься, даже мне перепало – собственно, от подруги, и я уже была готова объявить день удавшимся (сигарет бы купить, но черт с ними, подожду), когда вдруг что-то словно толкнуло меня.
Чжаён стоял, прислонившись спиной к стене, и говорил, быстро, отрывисто. Понять я не поняла ни слова: неудивительно, японский, однако имя «Ямато» словила достаточно быстро. В принципе из вариантов было все-таки купить сигарет и просто держаться от ольччана Ким Чжаёна подальше весь оставшийся год.
Глава 3
Первое сентября выдалось солнечным, но никаким: половина группы все еще прохлаждалась в австралиях, швециях и на морях, оставшаяся половина вяло обсуждала новоприбывших и строила далекоидущие планы на их мужскую часть. Костик – и тот признал Чжаёна, хотя сам по себе был очень ничего, худющий блондин с вечно модной стрижкой. На третью пару выпало окно, поэтому мы в разной степени уныния сидели в аудитории со стаканчиками из соседнего «Старбакса».
– Ой, девоньки! – трагично провозгласил Костик вдруг и полез на преподавательский стол.
Я закатила глаза: наш местный шут был в своем репертуаре. На него уже даже внимания никто не обращал, а все туда же.
– Дарлин, ты ведь не станешь Павлом Волей, – отрезала Маринка и сделала глоток.
Я рассмеялась: что-то общее и правда угадывалось.
– Марин, перестань, между прочим, – хрипло отозвался Костик уже со стола и закашлялся.
– Ну что, вторую пачку начал или первую докуриваешь? – спросила я, невольно включаясь в игру «достань одногруппника».
– Да вы только посмотрите! – Костик встал на ноги и почти уперся головой в потолок. – Наша сонная дева ожила. А мы думали, понадобится корейский принц Ким Чжаён, чтобы ее растормошить.
– Тебя хватило. Что ты топчешься, кеды грязные. Как первоклассник, честное слово.
– Мамочка, погоди. – Вот же зараза! – Девоньки, у нас все плохо. Я только что получил сообщение от Женьки. Она рассталась с Майклом и приземлилась в Шарике. Говорит, надо напиться. Всем вместе. Да, вместо пар. Да, я косноязычное чмо, Нин, брось в меня чем-нибудь!
Телефон было жалко. Информация регистрировалась медленно: Женька, Австралия, Майкл…
– Придется сваливать, – сказала Катька, надувая и без того полные губы. – Ну что, мы ее в беде оставим?
– А как насчет перелета в сутки? – вмешалась Маринка. – Может, стоит дать человеку поспать для начала?
Костик притопнул ногой:
– Она мне все написала. Говорит, в самолете срубило от слез. Поэтому, дамы, линяем.
– А с преподавателями что? – спросила я.
Нет, всегда хорошо пробить пары, да только нам не по восемнадцать, и не очень, по правде говоря, хочется подставлять людей.
– Нин, не занудничай. Если даже Анька согласна, то чего ты мнешься?
Анька, словно в ответ на слова Костика, покладисто вскинула на плечо сумку и направилась к выходу. За ней с первого курса тянулся ореол отличницы и просто ангела, но, по моему мнению, к последнему году магистратуры святость изрядно выветрилась и работала на хозяйку по назначению. Плохих оценок ей не ставили просто так.