— Не возьмете ли на работу? Пусть временную. Мы все умеем!
Ну и пусть не умеем. Точнее, я не умею, Тера как раз с кухней дружит. А вот я не так чтоб очень, или очень чтоб не так. Да ничего, пока они разберутся, мы будем уже во дворце. Подай-прими — это я как-нибудь осилю. А где что-нибудь более сложное понадобится, Тера за двоих справится. А я пока разберусь, где, что, когда.
До вечера протянули, не выгнали. Вот и славно. Все уже поняли, что меня лучше задействовать тогда, когда нужно что-нибудь отнести или принести. А к готовке лучше не подпускать, безопаснее. Может, отнести в покои ужин? Экс-королева от ужина отказалась? Жаль. А будущий король Фейлук тоже? Нервничает перед коронацией? Понятно, что ж непонятного. Надеюсь, ее светлость, мать будущего короля, не страдает отсутствием аппетита? Нет? Вот и славно! Я сейчас быстренько ей отнесу этот превосходный омлет с бужениной и сок. Так я пошла?
— Можно войти, ваша светлость?
— Да.
— Ваша светлость, я вам принесла ужин, только вам не удастся его попробовать.
— Что? Да как ты смеешь, дерзкая?..
— Я все смею, потому что я — принцесса Маргарет, которую вы объявили погибшей.
— Вранье! Принцесса мертва!
— А откуда тогда я знаю, как вы пытались извести наследницу, подложив ей в корзину с фруктами ядовитую змею?
Клементина бледнеет.
— Как подрезали подпругу у коня?
Розовеет.
— Как добавили яду в ее булочки?
Краснеет.
— Как собственноручно собирались прирезать ее в спальне?
Покрывается пятнами.
— Кто бы ты ни была, ты отсюда не уйдешь! — шипит бывшая фрейлина, как змея.
— Я бы так не спешила…
— Ты кто?
— Принцесса Маргарет. И не надо сразу хвататься за кинжал. Он вам не поможет.
Внучка ведьмы, подкравшись незаметно, снимает с меня личину.
Клементина отступает:
— Но ты погибла в подземельях!
— Вам очень хотелось бы этого, дорогая тетушка. Увы. Я жива.
— Это недолго продлится. Я исправлю свою ошибку!
Она пытается достать спрятанный в платье кинжал, но руки дрожат, и ничего не получается.
— Меня может быть две (рядом появляется Тера). Десять. Сто. Всех не убьете.
Клементина пытается удрать, но две шаровые молнии, слетевшие с рук настоящей Маргарет, преграждают ей путь.
Тетка, дрожа, оседает на ковер.
Тера исчезает, она идет открыть калитку черного хода, чтобы пустить во дворец остальных участников действа.
— Полно вам, тетушка! Мы ведь с вами всегда отлично договариваемся к обоюдной выгоде. Разве не так? Мы ведь договорились, что вы помогаете мне убежать из дворца, а я оставляю королевство вам?
— Так зачем ты вернулась?!
— Мне не нужно это королевство. Я действительно уйду, как только получу то, что хочу.
— Что это?
— Одну-единственную ночь в покоях королевы-матери в обмен на мою подпись на документе с отречением от престола, — помахала я листом с государственным гербом. — В противном случае по всей стране появятся мои копии, они будут ходить и всем рассказывать правду.
— Зачем?
— Это моя тайна. Я могла бы и не просить. Но в комнате спит ваш сын, и, если я зайду сама, его придется просто убить.
— Я освобожу покои, — поспешно говорит Клементина, — Только… сначала подпиши отречение!
— Почему бы и нет? — Я старательно вывожу на бумаге подпись.
Все равно я не принцесса Пракии и мне здесь ничего не нужно.
Бывшая фрейлина буквально выхватывает документ из моих рук:
— А если я теперь…
— А теперь ты ничего не сделаешь. — Рядом со мной появляется Гаенус.
— Ничего, — подтверждает неизвестно откуда возникшая Ара.
— Забирай своего сына, — указывает мечом на выход Кащей. — Если вы посидите в этой комнате тихо-тихо, то, может быть, доживете до утра.
Клементина уводит из покоев королевы ничего не понимающего Фейлука. Бессмертный надежно посторожит их, пока будет проводиться ритуал.
Гаенус велит Тере лечь навзничь на кровать, где однажды она появилась на свет. Она ложится, раскинув руки. Гаенус медленно расставляет в нужном порядке цветные свечи. А также готовит свои пузырьки с водой из Целительного источника и с отварами трав, которые помогли ему прожить столько лет. Ара бела как мел: ведь если удастся снять с Маргарет проклятие, жизнь старой ведьмы прервется в ту же секунду.
Гаенус начинает читать длинные заклинания на древнем языке, звучащие то как песня, то как вой ночного зверя, то как крик раненой птицы. Мы молчим, завороженные действом, и почти не замечаем, как голос короля стихает.