Жук опять попытался смыться, мотивируя тем, что проклятие снято и он уже здесь не нужен. Я ухватила его за руку, и мы все вместе вошли в приемный зал.
Зал замер. Затем зашумел, пораженный.
Величественная в королевском платье Маргарет вышла в центр и начала речь:
— Вижу ваши недоуменные взгляды, дорогие гости! Вы приехали на коронацию Фейлука, а встречаю вас я. Да, я — принцесса Маргарет, которую все считали погибшей. Произошла ошибка. К счастью, я жива и здорова. Я отправилась в путешествие, во время которого отыскала свою родню. Это моя прапрапрабабушка Ара. (Дружное «Ох!» всего зала). Не удивляйтесь, мне тоже трудно было поверить, но это действительно она. А это — мой прапрапрадедушка Гаенус. (Еще более громкое «Ох!».) Да-да-да-да-да! Прошу любить и жаловать, он по совместительству еще и Великий король Центрального королевства! (Изумленные крики в зале. Обмороки среди наиболее впечатлительных дам.) Готова принять ваши верноподданные поздравления: дедушка передает Центральное королевство в руки своей единственной наследницы, то есть мне. (Общий стон. Массовые обмороки.) По причине того, что я не смогу одновременно управлять двумя государствами, да еще и разделенными территориально, а моя дорогая мать королева Генриетта отправляется в Центральное королевство вместе со мной, передаю эту корону моему единственному кузену Фейлуку, который сможет достойно править Пракией под чутким руководством моей дорогой тетушки Клементины. (Мертвое молчание, затем одиночные хлопки и наконец бурные аплодисменты.)
Молодец, Маргарет! Моя школа. И овцы сыты, и волки целы. Интересно было наблюдать за тетушкой и ее племянником, которые до этого скромно стояли в уголке под бдительным взором вооруженного мечом Кащея. Они то бледнели, то краснели, гадая, какая их ожидает за все хорошее участь: то ли повезет, и их просто обезглавят, то ли расчленят на мелкие кусочки и разбросают по всей Пракии. Фейлук вообще был в полнейшем шоке. Он и не подозревал о такой бурной деятельности своей матери, а теперь готовился разделить с ней наказания за все преступления, в которые она его косвенно вовлекла. Когда Маргарет произнесла последние слова, бедняги просто подумали, что боги их пожалели, и они сошли с ума раньше, чем услышали свой приговор. Но когда будущая королева Центрального королевства подошла и собственноручно нахлобучила еле держащемуся на ногах кузену корону на макушку, они подумали, что сошла с ума именно она. А уж когда гости стали подходить по очереди к Маргарет, а затем к Клементине и ее полностью офонаревшему сыну, я даже не знаю, что они подумали…
Когда началась церемония поздравления, я еле успела отловить Жука за пояс. Он вновь попытался смыться. Я отчаянно зашептала Тере на ухо:
— Признавайся ему поскорее в своей любви, а то я его еле держу!
— Ага, — кивнула девушка, — сейчас!
Она открыла рот, чтобы сказать Жуку главные слова, но тут дворецкий объявил припоздавшего гостя:
— Король Фальции Ридрих Второй из славного рода Маргусов!
Все обернулись к входящему гостю, разодетому в пух и прах. Ну и чего он приперся?
Глава 47
ЛЮБОВЬ, ОНА И В АФРИКЕ ЛЮБОВЬ
Король Ридрих с разгону бухнулся на одно колено, закрыл лицо растрепанным букетом цветов и торжественно провозгласил:
— О любимая! Как долго я тебя ждал! Знай, сколько бы воды ни утекло и что бы ни произошло за это время, мое предложение по-прежнему остается в силе!
Тера в шоке беззвучно шевелила губами, пытаясь произнести ответную речь.
Жук напрягся до предела, но, по крайней мере, перестал вырываться из моих рук.
Гости замерли с открытыми ртами и ожидали продолжения спектакля.
А Ридрих вскочил на резвые, еще не пораженные ревматизмом ноги и протянул букет… Генриетте. А на онемевшую Теру даже не посмотрел. Нет, посмотрел, но это было уже приложением к его следующим словам:
— А твою дочь Маргарет готов удочерить хоть сегодня. К ее отцу я всегда относился с уважением.
Экс-королева Генриетта, довольно еще привлекательная, а после появления дочери так просто похорошевшая, часто заморгала, оглядываясь вокруг, словно ожидая помощи или подсказки. Суфлеров не было. Думай сама.
— Это так неожиданно, Ридрих… Я всегда хорошо к тебе относилась… Двадцать четыре года назад я с трудом сделала выбор в пользу Генриха… Вы мне нравились одинаково… Я подумаю!
— Йес! — выкрикнул, подпрыгивая, король. — Подумаем вместе! — Сгреб Генриетту в охапку вместе с замученными цветами и потащил прочь из зала, шепча на ушко так, что и мы слышали: