«Но после обеда, — рассказывает генерал Ляхтеров, — к нам подошел генерал-полковник авиации Мильх — начальник штаба ВВС и заместитель Геринга — и сказал, что Геринг, к сожалению, не сможет самолично с нами побеседовать и поручил ему провести эту беседу с нашей делегацией. Нас провели в отдельную комнату, где находилось несколько генералов-авиаторов и переводчик.
Во время беседы разразился скандал. Мильх задал Громову провокационный вопрос: «Кто ваш отец?» Громов ответил, что его отец был врач, и во время первой мировой войны руководил военным госпиталем в чине подполковника медицинской службы. Мильх спросил: «А почему большевики не расстреляли его?» Громов не выдержал, стукнул кулаком по стеклу, лежавшему на столике, поднялся и заявил, что это провокация и советская делегация немедленно покидает конференцию и уезжает в Москву. Мильх и фашистские генералы стали его успокаивать, Мильх побежал в кабинет Геринга и доложил ему. Тот заставил Мильха извиниться перед Громовым и пригласить нас осмотреть новейшие образцы самолетов на аэродроме и в полете, совершить поездку по Пруссии и т. д.».
Такие воспоминания остались у Николая Григорьевича после поездки в Германию.
В сентябре — октябре 1939 года он возглавил группу работников Первого отдела Разведывательного управления (комбриг Бронин, капитан Дубов) по оперативной разработке личного состава Чехословацкого легиона, который был интернирован нашими войсками в Польше и передислоцирован в город Могилев Каменец-Подольской области. Группа завербовала несколько десятков человек, из них девять человек, пройдя соответствующую подготовку в Центре, были успешно переброшены через «зеленку» в Венгрию и Чехословакию.
Летом 1940 года Николай Григорьевич был командирован с радистом в Литву, с задачей, используя нашего крупного агента в генштабе Литвы, не допустить до прихода наших войск в Каунас уничтожения документов в разведотделе. И это задание было успешно выполнено.
Руководство военной разведки направляло Н. Г. Ляхтерова и в длительные зарубежные командировки. В 1940–1941 годах он был военным атташе и резидентом в Венгрии. Там он встречался с Ракоши при освобождении последнего из тюрьмы. С октября 1941 года по ноябрь 1945-го Ляхтеров был военным атташе и главным резидентом в Турции. Там он был ложно обвинен в организации покушения на германского посла фон Папена. Фактически это покушение было совершено в 1942 году диверсионной службой НКВД по личному указанию Сталина.
Павел Судоплатов в своей книге «Разведка и Кремль» пишет, что Сталин приказал ликвидировать фон Папена, поскольку тот являлся ключевой фигурой, вокруг которой вертелись замыслы американцев и англичан по созданию альтернативного правительства в случае подписания сепаратного мира с Германией.
Подобное сепаратное соглашение между Великобританией, США и Германией исключило бы Советский Союз из будущего европейского альянса. Однако покушение сорвалось, так как болгарский боевик турецкого происхождения взорвал приемник «Телефункен» с взрывным устройством раньше времени и лишь легко ранил фон Папена.
Турецкого террориста звали Абдурахман, а его начальника Ихсан. Мощным взрывом Абдурахмана разорвало на мелкие части, и турецкая полиция и контрразведка нашли только каблучок от тапочка, где стояло клеймо гостиницы, в которой последние несколько дней жили оба террориста.
Быстро был найден Ихсан и арестован. На следствии он сперва показал, что еще в октябре 1941 года посетил советское посольство и предлагал старшему помощнику военного атташе майору авиации Новикову купить у него за хорошие деньги большое количество документов о подготовке покушения на Сталина. Новиков выгнал этого провокатора из посольства и пригрозил вызвать полицию, если он немедленно не исчезнет. Действительно, так и было. Вскоре после нескольких дней пыток он изменил показания. Якобы после Анкары они оба появились в Стамбуле, где и были завербованы сотрудниками генерального консульства СССР и торгпредства Павловым и Корниловым. После этого турецкое правительство предъявило ультиматум о выдаче Павлова и Корнилова для суда и наказания виновных лиц. Наше посольство отказалось принять этот ультиматум, и турецкая полиция, контрразведка и легион белогвардейцев осадили здание нашего генерального консульства, где также находилось торгпредство, аппарат военно-морского атташе и часть аппарата военного атташе.
За два дня до осады советский военный атташе полковник Ляхтеров прибыл из Анкары в Стамбул. Здесь он вместе с руководством генконсульства, торгпредства и аппарата военно-морского атташе и резидентом НКВД составили план обороны, рассчитали время, необходимое для уничтожения секретных документов, шифров, радиостанций в случае, если в здание ворвутся турецкие янычары и белогвардейцы.