Крошечный, почти бесплодный камень в центре Киклад, Делос всегда отличался от соседей. Давным давно он бродил по водам. Когда Лето, соблазненная Зевсом, царем богов, и преследуемая его женой Герой, была отвергнута всеми остальными местами на земле, Делос взял ее к себе, и там она родила бога Аполлона и его сестру Артемиду. В качестве награды Делос был закреплен на своем месте навсегда. Больных и рожениц переправляли на Ренею; никто не должен был рождаться или умирать на Делосе. В течение долгих веков остров и его святыни процветали, не нуждались в укреплениях, находясь в руках богов. Во времена золотого века Греции Делос был выбран в качестве штаб-квартиры союза, созданного афинянами, для ведения борьбы за свободу от персов.
Приход Рима, взошедшего на западе, изменил все. Римляне объявили Делос свободным портом; не из благочестия, а из грязной коммерции. Их богатство и жадность превратили остров в крупнейший рынок рабов в мире. Говорят, что на пике своей славы каждый день на Делосе продавалось более десяти тысяч несчастных мужчин, женщин и детей. Однако римлянам не удалось защитить остров. Дважды за поколения священный остров был разграблен. По горькой иронии, тех, кто зарабатывал себе на жизнь рабством, пираты уводили в рабство. В настоящее время его святилища и выгодное положение в качестве места стоянки на пути между Европой и Малой Азией продолжали притягивать моряков, торговцев и паломников, но остров был тенью самого себя.
Деметрий смотрел на Делос. Справа от него был серый, горбатый контур горы Синтус. На его вершине находилось святилище Зевса и Афины. Ниже сгруппированы святилища других богов египетских, сирийских, а также греческих. Под ними, спускался к морю старый город — горстка побеленных стен и крыш, покрытых красной черепицей, мерцающих на солнце. Колоссальная статуя Аполлона привлекла внимание Деметрия. Его голова с длинными заплетенными волосами, вылепленная бесчисленное количество поколений назад, была повернута в сторону священного озера, улыбался своей неподвижной улыбкой. Там, рядом со священным озером, было место, которого Деметрий боялся с тех пор, как услышал, где была пришвартована «Конкордия».
Он видел его только один раз, и это было пять лет назад, но он никогда не забудет Итальянскую Агору. Его раздели и вымыли - товар ведь должен были выглядеть наилучшим образом - затем повели в квартал. Там он был примером послушного раба, опасаясь угрозы избиения или того хуже. Он чувствовал запах людской массы под безжалостным средиземноморским солнцем. Аукционист выполнил свою роль - «хорошо образованный… из него получится хороший секретарь или бухгалтер». Всплыли отрывки грубых комментариев людей: «Образованный придурок, я бы сказал»… «Хорошо пользованный, если Турпилий владел им». Оживленные торги, и сделка состоялась. Вспоминая, Деметрий почувствовал, как его лицо пылало, а глаза жгли непролитые слезы ярости.
Деметрий старался не думать об Итальянской Агоре. Для него это была самая глубокая яма за три года тьмы после мягкого весеннего света предыдущей жизни. Он не говорил ни о чем; он дал понять, что родился в рабстве
Театральный квартал старого города Делоса представлял собой нагромождение узких извилистых переулков, нависших над наклонными стенами ветхих домов. Солнечному свету было трудно попасть сюда и в лучшие времена. Теперь же, когда солнце садилось над островом Ренея, было почти темно. Фрументарии не подумали принести факел или нанять факельщиков.
- Дерьмо, - сказал испанец.
- В чем дело?
- Дерьмо. Я только что вляпался в огромную кучу дерьма.
После того, как он упомянул это, двое других обратили внимание, как воняет в переулке.
- Туда. Знак ведущий моряка в порт, - указал пунниец.
На уровне глаз располагался здоровенный лепной фалос. Его головку украшало ухмыляющееся лицо. Шпионы последовали по указанному направлению, только испанец поотстал, чтобы очистить сандалий.
После небольшой прогулки в сгущающейся темноте они оказались перед дверью, окруженной двумя кривыми фалосами. Здоровенный привратник впустил троицу внутрь, где уродливая старуха проводила к скамье за столом. Она потребовала деньги вперед, прежде чем принести заказанное вино, разбавленное обычным образом — две части вина на пять частей воды. Кроме них в зале было два пожилых посетителя, погруженных в беседу между собой.