Неожиданно в правой руке Баллисты вновь оказалось стило. С силой, порожденной отчаянием, юноша вонзил его в горло императора. Брызнула кровь. Пальцы императора соскользнули назад. Кровь заливала глаза Баллисты.
— Мы еще встретимся, - выдал гигант последнюю угрозу, изобразив отвратительную ухмылку с кровавой пеной на искривленных губах.
Баллиста наблюдал, как тело волокли наружу. Там на него набросились словно стая гончих на добычу. Отрубив голову императора, ее насадили на копье, как до этого голову его сына. Огромное тело было брошено на поругание и растерзание собакам и падальщикам.
Много позже головы Максимина Фракийца и его сына были отправлены в Рим на всеобщее обозрение. То, что осталось от тел, было брошено в реку с целью помешать погребению и лишить упокоения души убитых.
Навигация (Осень 225 г н э)
Глава 1
Плаванье (осень 255 г. н.э.)
Шпионы нашли друг друга еще до того, как военный корабль покинул гавань Брундизия. Они сидели на палубе, смешавшись с другими людьми дукса реки. Со своего места на носу они смотрели назад вдоль корпуса, где на расстоянии более ста футов и находился объект их наблюдения.
— Проклятый варвар. Мы здесь втроем следим за одним проклятым варваром. Бред, - тихо, едва двигая губами, проговорил фрументарий.
Акцент говорящего выдавал его происхождение из отбросов Субуры, мрачной низины меж двумя из семи холмов Вечного Рима. Его происхождение возможно и было скромным, но будучи фрументарием, он и двое его коллег были одними из самых ужасных людей в империуме. Звание фрументария подразумевал, что его обладатель связан со снабжением или поставками продовольствия в армию. Но это уже давно никого не обманывало. Это было все равно, что назвать бурное Черное море “гостеприимным морем”, а демонов возмездия - “добрыми созданиями”. Все, от наиболее знатных консуляров Рима до самых последних рабов в отдаленных провинциях типа Британии, знали и ненавидели фрументариев за то, чем они были на самом деле - императорской секретной полицией: его шпионами, его убийцами, его клинками, точнее, их знали как таковых. Они были специальным отрядом, члены которого пополнялись из рядов других подразделений, и располагались в своем лагере на Целийском холме. Но один на один опознать фрументария не сумел бы никто. Говорили даже, что коли вы смогли узнать фрументария, то это только потому, что он сам так захотел, и трепыхаться к этому моменту обычно было уже слишком поздно.
— Я не знаю, - сказал другой, - Это может быть хорошей идеей. Варвары от природы недоверчивы и часто хитры настолько, что тебе и представить трудно.
Его говор происходил из опаленных солнцем гор и долин дальнего запада; провинции Дальняя Испания или даже Лузитания, где Атлантика разбивалась о скалы.
— Ерунда, - заметил третий, - Да, они все недоверчивые ублюдки. Они начинают лгать, как только начинают ползать. Но северные, как этот, толстые и медлительные, как тебе известно. Северяне здоровые, свирепые и тупые, в то время как жители Востока мелкие, юркие и на все плюющие.
Периодические паузы говорили, что его родным языком была не латынь, а пунийский, из Северной Африки; язык, на котором почти пол-тысячелетия назад говорил Ганнибал, великий враг Рима.
Все присутствующие на палубе, пассажиры и команда, замолчали, когда Марк Клодий Баллиста, вир эгрегий, римский всадник, дукс реки, командующий речным лимесом, поднял руки к небу, начиная традиционное богослужение перед началом путешествия. Здесь, где тихие воды гавани Брундизия встречались с Адриатикой, было спокойно. Корабль с выдвинутыми веслами был подобен распростертому на воде насекомому. На хорошей латыни, в которой, однако, слышались отголоски лесов и болот дальнего севера, Баллиста начал традиционный напев:
— Юпитер, царь богов, простри свои руки над этим кораблем и всеми, кто путешествует на нем* (в английском языке любой корабль женского рода, поэтому у автора “путешествует на ней”). Нептун, бог моря, простри свои руки над этим кораблем и всеми, кто путешествует на нем. Тихе, дух корабля, простри свои руки над нами.
Он взял большой, искусно сработанный золотой кубок от прислужника, и медленно, соблюдая церемонию, выполнил три возлияния вина в море, опустошив кубок.