Кто-то чихнул. Баллиста застыл в напряженной позе. Чихание несомненно и безошибочно было. Никто не смел заговорить или двинуться. Все прекрасно знали, что худшим указанием начала морского путешествия, наиболее явно показывающим недовольство богов, было именно чихание во время проведения ритуала. Но Баллиста по прежнему сохранял напряженную позу. Церемония должна была быть окончена. По судну распространялось нетерпеливое, напряженное ожидание. Неожиданно Баллиста мощным броском запустил кубок за борт. Раздался коллективный вздох, когда чаша упала в воду. На мгновение кубок блеснул на поверхности, а потом исчез навсегда.
— Настоящий гребаный варвар, - сказал фрументарий родом из Субуры, - Как всегда широкий, но глупый жест. Ничто не может изменить предзнаменование, ничто.
— За эту чашу можно было бы купить приличный участок земли дома, - промолвил уроженец Северной Африки.
— Да он вообще ее где-то спер, скорее всего, - ответил испанец, возвращаясь к своей излюбленной теме, - Конечно, северные варвары могут быть тупы, он они не менее восточных склонны к измене.
Измена была причиной того, почему фрументарии вообще существовали. Старая история о императоре Домициане, что никто не верил в заговор против императора, пока тот не был убит, к ним никак не относилась. Их мысли были посвящены исключительно предательству, заговорам и борьбе с ними Идеальное сочетание безжалостности, эффективности и одержимости было гарантией того, что фрументариев ненавидели практически все.
Капитан корабля, испросив разрешения у Баллисты, призвал к тишине, и три фрументария были предоставлены сами себе. Каждому было над чем подумать. Кому из них поручили докладывать о действиях остальных? Или среди людей дукса реки был и четвертый фрументарий, которого они не смогли обнаружить?
Деметрий сидел у ног Баллисты, которого на своем родном греческом называл кириос, “хозяин”. Он еще раз возблагодарил своего даймона, за то как с недавних пор складывалась его жизнь. Сложно представить себе лучшего кириоса. “Раб не должен ожидать руки господина” - гласила старая поговорка. Баллиста ни разу не поднимал руки за четыре года, с тех пор как жена купила ему Деметрий в качестве личного секретаря среди других свадебных подарков. Предыдущие владельцы Деметрия не были столь сдержанны и часто пускали в ход кулаки, а то и что-нибудь похуже. Дав клятву и бросив кубок в море, кириос показал себя великолепно. Это был жест, достойный героя детства греческого юноши, самого Александра Великого. Это бы импульсивный жест благочестия, щедрости и презрения к материальному богатству. Он пожертвовал своим богатством ради всех, чтобы отклонить проклятие, предзнаменованное тем злосчастным чихом.
Деметрий полагал, что в Баллисте было многое от Александра: чисто выбритое лицо; зачесанные назад золотистые волосы торчали подобно львиной гриве и ниспадали кудрями по обе стороны широкого лба; широкие плечи и прямые сильные конечности. Безусловно Баллиста был выше; известно что Александр был небольшого роста. А еще глаза. У Александра они были неприятно разного цвета, в то время как у Баллисты были темно-синего цвета.
Деметрий сжал кулак, просунув большой палец между средним и указательным, отводя тем самым сглаз, когда сообразил, что Баллисте должно быть около тридцати двух лет, возраст, когда умер Александр.
Он непонимающе наблюдал за тем, как корабль тронулся в путь. Офицеры выкрикивали приказы, трубач издавал пронзительные ноты, матросы плели таинственный узор из веревок, снизу раздавалось кряхтение гребцов, плеск весел и звук набирающего по воде скорость корпуса корабля. Ничто из прочитанного у великих историков древности - Ксенофонта, Фукидида, Геродота, - не могло подготовить молодого греческого раба к оглушительному шуму отплывающего корабля.
Деметрий посмотрел на своего кириоса. Руки Баллисты были неподвижны. Казалось они сжимают концы подлокотников курульного кресла из слоновой кости, символа его высокого статуса. Его лицо также оставалось неподвижным, он смотрел прямо перед собой, словно был нарисованным. Деметрий задумался, неужели кириос был плохим моряком? Неужели он страдал от морской болезни? Доводилось ли ему путешествовать по морю дальше, чем через пролив от Сицилии до оконечности Италии? После небольшого размышления, Деметрий выбросил из головы эти мысли о человеческой слабости. Он знал, что угнетало его кириоса. Это были никто иные, как Афродита - богиня любви, и ее озорной сын Эрос. Баллиста скучал по жене.