Я говорю, что вот скоро Конституция — свобода слова, акт величайшего к нам доверия, а цензура недоверчива.
Что бы вы думали? Скоро пошел слух, что поэты делегацией пошли просить об отмене цензуры на основе Конституции. Ясно, что Ставский пошел к кому-то и в таком виде представил все. Им необходимо создать наверху впечатление, что все неблагополучно и что их пост поэтому боевой и они необходимы. Они обманывают настоящее руководство, они давно ищут создать инцидент».
Статья Лежнева «Вакханалия переизданий» встречена неприязненно. В основном возражения идут не против идеи статьи, а против ряда неточностей в статье, квалифицируемых как сознательные передержки.
Леонид Леонов: «Правда» пишет о ста тысячах. Хорошо, но тогда я вправе требовать, чтобы мне эти сто тысяч дали чистоганом. А где они? Разве Лежневу не известно, что фининспектор забирает из них сорок?
Выступать против этого, жаловаться? Это недостаточно. Выйдет так, что мы не писатели, а лакеи и выпрашиваем побольше чаевых».
И. Сельвинский: «Зачем нужно ссорить читателя с писателем? Рабочий, получающий четыреста рублей, прочтет о стотысячных гонорарах. Он не знает, что почти половина уходит фининспектору, что получению гонорара предшествовали годы работы; часто для того, чтобы писать новую вещь, мы должны сидеть и работать, и что карликовые тиражи поэтов — по 3-5 тысяч не могут удовлетворить даже библиотеки; таким образом переиздания поэтов являются по существу доизданиями, приведением тиража к норме, соответствующей читательскому спросу.
В отношении ряда писателей нужно принять меры. Но возмущает грубая передержка Лежнева, который называет однотомник избранных стихов переизданием и который в доказательство плохой продукции сборника приводит пародии, написанные мною от лица мелких эпигонов футуризма, и Блока — как образец моего творчества. Ему не может быть неизвестно, что это моя издевка над ними. Ведь это стихи вкладного листа «Записок поэта», и написаны они, по поэме, на дверях уборной литературного кафе, а он заставляет думать, что это мое «серьезное» произведение. Он причисляет меня к тунеядцам, живущим на ренту и потому не пишущим, прекрасно зная, что я три года работал и закончил трехтомную поэму в девять тысяч строк».
А. Афиногенов: «Долго это не продолжится. Как в свое время было 23 апреля [1932 г.], так, я думаю, скоро появится новое постановление, что, мол, писатели — ценные труженики и что не надо их излишне нервировать и обижать. Ведь вот бывает так, что вождь переломит спичку, а где-то в районе понимают этот жест, что надо вырубать лесные массивы. Ведь и со мной тоже: кто-то из высоких людей смотрел «Далекое» и ему не понравилось. Ну вот и пошла писать губерния».
П. Антокольский (поэт): «Статья Лежнева играет на руку врагам. И так все недовольны нашей литературой, а тут явная дискредитация. Лучшие советские писатели выставляются как жулики и растратчики. До чего дошла наша литература, если в «Правде» пишут не об идеях и творческих процессах, а об издевательских договорах и считают копейки. Никто нас не уважает, народ теряет последнее доверие к нам».
В своей критике поведения Пастернака Ставский указал на то, что в кулуарных разговорах Пастернак оправдывал А. Жида.
Б. Пастернак (рассказывая об этом кулуарном разговоре с критиком Тарасенковым): «...Это просто смешно. Подходит ко мне Тарасенков и спрашивает: «Не правда ли, мол, какой Жид негодяй?» А я говорю: «Что мы с вами будем говорить о Жиде. О нем есть официальное мнение «Правды». И потом, что это все прицепились к нему — он писал, что думал, и имел на это полное право, мы его не купили». А Тарасенков набросился: «Ах так, а нас, значит, купили? Мы с вами купленные?» Я говорю: «Мы — другое дело, мы живем в стране, имеем перед ней обязательства».
Всеволод Иванов: «Ставский, докладывая о съезде, в общем, сделал такой гнетущий доклад, что все ушли с тяжелым чувством. Его доклад политически неправилен. Он ругал всех москвичей, а москвичи — это и есть советская литература. И хвалил каких-то неведомых провинциалов. Ставский остался один. Писатели от него отворачиваются. То, что на собрании демонстративно отсутствовали все крупные писатели, доказывает, как они относятся к Ставскому и к союзу. Это было также и ответом «Правде». Выходка Пастернака не случайна. Она является выражением настроений большинства крупных писателей».