Политический игрок Рачковский и жандармский полковник Герасимов не ужились. «Тоже мне, светило», — мысленно клял его Герасимов. «Светило» разочаровало неумением поставить розыск, найти, арестовать, в крайнем случае ликвидировать. Он все напирал на деньги: этому нужно дать; того можно купить; тому показать через агента, сколько бы он получил, если бы сделал то, что нам нужно.
Гибкость, вариативность, политические комбинации Рачковского раздражали полковника. Он видел в нем продолжение Зубатова, и это усиливало неприятие. В спорах с Рачковским ему приходилось буквально проламывать свою стратегию и тактику.
Почти каждый день Герасимов докладывал обстановку Трепову. А из угла треповского кабинета сверлил его взглядом политический советник Рачковский.
Герасимов и Рачковский:
два взгляда на борьбу с революцией
17 февраля 1905 года Герасимов вступил в должность начальника Отделения по охранению общественной безопасности и порядка в столице. Таким было полное название Петербургского охранного отделения. Пришлось заниматься двумя делами сразу: ломать оперативные порядки в отделении и познавать революционную ситуацию в столице.
В Петербурге его поразили не столько революционные агитаторы и ведомые ими массы трудового люда, сколько бешеная активность интеллигенции. Еженедельно рождались организации, объединения, союзы инженеров, профессоров, учителей, врачей, адвокатов, и даже чиновников. Потом они объединились в Союз союзов со своим центральным комитетом. И тот немедленно вполз в политику. Презрев профессиональные интересы, комитет возглавил антиправительственное движение интеллигенции. Дискутировались политические вопросы, вырабатывались программы и выдвигались лозунги. Причем не в пользу монархии, а откровенно республиканские. Эти интеллигентские союзы вели себя как политические партии, а центральный Союз союзов, по сути, стал теневым правительством. И идея у него была понятна и привлекательна для интеллигенции: власть на платформе объединения людей всех профессий.
На очередном докладе у Трепова Герасимов ставит вопрос о ликвидации союзов. Рачковский, как всегда из угла треповского кабинета, брюзжит:
— Будет слишком много шума.
— Шум менее вреден, чем их настоящая деятельность. Они уже так раскачали ситуацию, что еще немного и она станет неуправляемой.
Сошлись на том, что арестованы будут только руководители центрального Союза союзов, и их антигосударственная деятельность будет достаточно задокументирована. Полумера, конечно, но большего Герасимов «выбить» из Трепова не мог.
«Центральных» деятелей арестовали.
А дальше, как и предполагал Рачковский, взвыла пресса. И Трепов приказал всех арестованных выпустить.
Герасимов негодовал:
— «Верхушку» освободили, «рядовые» союзы возмущены и требуют легализации массовых собраний. Чего мы добились такими мерами?
А Рачковский стоял за продолжение уступок. Хотят собраний — разрешим собрания. Требуют университетских автономий — разрешим автономии.
Криком исходил Герасимов в треповском кабинете:
— У меня в институтах только информаторы, моих людей нет в руководстве студенческих организаций. Автономия не успокоит студенчество и профессуру. Она, наоборот, приведет к сходкам и митингам. Туда придут революционные горлопаны и «заведут» студенческую массу.
Спокоен был Рачковский:
— Ну, вы известный пессимист. Увидите, все образуется.
Образовалось действительно скоро. Митинг за митингом, сходка за сходкой шли в институтах и университете Петербурга. Революцией бурлило студенчество, а следом интеллигенция.
Герасимов ставит задачу своим офицерам: мобилизовать всех агентов освещаться должны каждое собрание, сходка, митинг, товарищеская вечеринка. В отношении руководителей и активистов организаций и союзов добиться полной ясности: где живет, какая семья, связи, окружение, финансовые дела. Потом он уединялся в кабинете с каждым из офицеров и детально «мозговал» ситуацию по его организациям и людям, разбирал оперативные планы, размышлял над докладами. Работалось чертовски трудно, не хватало опытных агентов, с трудом привлекались новые.
А на чем сосредоточился Рачковский? Его тогда больше видели у высоких лиц, с коими он обсуждал политическую ситуацию. Но чаще у председателя Совета министров Сергея Юльевича Витте. На этих встречах и родилась «рачковско-виттевская» идея: для борьбы с надвигающейся анархией и революционным хаосом нужно договориться с интеллигенцией и торгово-промышленными кругами, наиболее авторитетных лиц включить в состав правительства, пригласить на государственную службу. Именно эти лица помогут расколоть общественное мнение и привлечь на сторону власти всех мыслящих либералов. А анархистов и радикалов, играющих в революцию, тогда можно будет локализовать. Такой был придуман политический ход против революции, стоящей на пороге.