Она подошла к столику на колесиках и положила на него бумажник, рядом с визиткой, которую оставила та журналистка. Затем она отошла, будто знала, что ему нужно пространство.
Долгая пауза.
– Спасибо, – сказал он, заполняя словесную пустоту.
Медсестра была в уличной одежде: голубые джинсы, черные сабо, мешковатая белая куртка из «Патагонии», которая была как новая. Ее волосы ниспадали на плечи, и она пригладила их, хотя те и так выглядели идеально, как на снимке в глянцевом журнале.
– Я также принесла вам кое-какую одежду. – Девушка кивнула через плечо. – Она в шкафчике позади. Надеюсь, она подойдет.
– Так врачи меня отпускают?
– Если на утреннем осмотре все будет хорошо. Вас кто-нибудь ждет дома?
Матиас не ответил… и не потому, что сам не знал ответа. Не отвечать на вопросы, никому. Такова его политика.
Долгая пауза номер два.
Медсестра прокашлялась, но не встретила его взгляд.
– Слушай, насчет прошлой ночи…
О, так вот в чем дело.
– Я собираюсь забыть об этом, и тебе следует поступить так же, – сухо сказал он.
У него определенно имелись проблемы посерьезнее, чем «ручные работы», к которым его принудила красивая женщина.
Да, какая печальная история. Особенно по сравнению с дерьмом, которое он причинил другим…
Воспоминания вынырнули на поверхность его сознания, нечто шокирующее и зверское было готово вот-вот появиться.
Кто он? – гадал Матиас.
Внезапно темные глаза медсестры, эти зеркала её души, посмотрели прямо в его:
– Мне так жаль. Это было абсолютно неправильно с моей стороны. Мне не следовало…
Резко вернувшись в настоящее, Матиас подумал, как забавно, что при дневном свете от всей той власти, которую она имела над ним, не осталось и следа. Она даже не казалась женщиной, которая могла быть так настойчива. Она была всего лишь молодой симпатичной медсестрой с соблазнительным телом и прекрасными волосами, девушкой, выглядевшей беззащитно.
А произошло ли это на самом деле? Его наверняка накачали болеутоляющими, и Бог свидетель, они могли серьезно ударить в голову.
С другой стороны, если бы ничего не случилось, она не стала бы извиняться, так ведь.
– Я серьезно нарушила должностную инструкцию, и раньше я не делала ничего подобного. Просто… ты так мучился от боли, и ты хотел этого… и…
Серьезно? Он помнил, что все было совсем наоборот. Но одно он знал… Матиас думал, что действительно испытал оргазм. Может, это ему тоже привиделось.
Что, в принципе, логично.
– В общем, я просто подумала, что надо объясниться перед уходом… и тебя здесь уже не будет, когда я выйду на работу после выходных.
Казалось, девушка искренне испытывала стыд и смятение. И почему-то у него возникло чувство, что воспользоваться преимуществом над ней только для того, чтобы поставить ее в неловкое положение – совершенно в его духе.
– Это моя вина, – услышал он себя… и, произнеся эти слова, тут же поверил в признание. – Это я должен сожалеть о случившемся.
В конце концов, секс из жалости действовал по тому же принципу, доходило дело до конца, или нет: горе мне; можешь позаботиться о моем члене; спасибо, дорогая.
Сестра провела бледной рукой по изножью кровати, стилизованному под дерево.
– Я просто… ну, я не хочу, чтобы ты считал, будто я делаю так постоянно. – Она неловко засмеялась. – Не уверена, почему это важно, но такова правда.
– Ты ничего не должна объяснять.
Когда она обернулась, осторожное выражение на ее лице сменилось искренней улыбкой. Настолько искренней, что он понял, что смотрит на ее безымянный палец в поисках свидетельства о замужестве.
Ничего. Пусто.
– Спасибо, что спокойно к этому отнесся. – Сестра оглянулась, посмотрев на дверь. – Думаю, мне пора. Береги себя… и, прошу, не забывай выполнять предписания своего врача. С травмой головы шутить опасно, а потеря памяти – вещь серьезная.
– Да. Так и сделаю.
Лгать было так просто, Матиас знал, что практиковался в этом всю свою жизнь. И помахав медсестре в ответ, он отнесся к ней так, словно она была запиской или почтовой корреспонденцией.
Не человеком… и это не ее вина.
Казалось, что таков его образ жизни.
Замечательно. Нет ничего лучше, чем проснуться и понемногу начать узнавать, что ты был настоящим ублюдком…
Матиас посмотрел на прикроватный столик. Визитка и бумажник лежали рядом друг с другом, один предмет был черным и толстым, другой – белым и тонким.