Передняя дверь была заперта, поэтому он сложил ладони и заглянул в окна по обе стороны. Слои пыли. Плохо сочетающаяся мебель. Обвисшие шторы.
К кирпичам был прикручен дешевый жестяной почтовый ящик, и Матиас открыл его. Брошюра. Книжка купонов, адресованная «Хозяину дома». Ни счетов, ни заявлений на кредитные карты, ни писем. Единственным иным почтовым отправлением был журнал «ААП»[30] на то же имя, что значилось на правах, которые ему вручили.
Матиас свернул журнал, сунул его в ветровку и направился обратно к такси. Это здание не только не было его домом, здесь вообще никто не жил. Скорее всего, владелец умер примерно четыре-шесть недель назад… достаточно давно, чтобы члены семьи аннулировали платные подписки, но еще не выставили место на продажу.
Сев в такси, он уставился прямо вперед.
– Куда теперь?
Застонав, Матиас заерзал и вытащил бумажник. Он достал визитку Мэлс Кармайкл, его поразило твердое убеждение, что он не должен втягивать в это ту женщину.
Слишком опасно.
– Ну, так куда, приятель?
Но, проклятье, нужно откуда-то начать. А его мозг напоминал барахлившее интернет-соединение.
– Торговая улица, – выдавил он сквозь стиснутые зубы.
Направляясь в центр города и застряв по пути в пробке, он заглядывал в другие машины и рассматривал людей, пьющих кофе, разговаривающих с пассажирами, останавливающихся на красный сигнал светофора и двигающихся на зеленый. Совершенно чужды ему, подумал он. Жизнь, в которой ты работаешь с девяти до пяти до самой смерти в семьдесят два года, – не та, которой жил он.
Так какой же была его жизнь, спросил он свое бесполезное серое вещество. Какой же, черт побери, она была?
Изо всех сил пытаясь получить ответ, он заработал лишь головную боль.
Когда здание «Колдвелл Курьер Жорнал» показалось в поле зрения, Матиас достал из бумажника одну из десяти двадцатидолларовых купюр:
– Сдачу оставьте себе.
Таксист был более чем счастлив избавиться от него.
Оценивая окружающий мир у входа, Матиас слонялся без дела, стараясь не встречаться ни с кем взглядом… а их было много: почему-то он привлекал к себе внимание, особенно женское… с другой стороны, представительницам слабого пола свойственно поведение в духе Флоренс Найтингейл[31], а у него на лице полно шрамов.
Сплошная романтика.
В итоге он перешел дорогу к автобусной остановке, сел на твердую пластиковую скамейку и начал вдыхать табачный дым, выдыхаемый людьми, нетерпеливо ждущими прибытия своего общественного транспорта. Ожидание его не раздражало. Словно он привык к засадам, и, чтобы скоротать время, Матиас развлекал себя игрой, запоминая лица людей, входивших и выходивших из здания «ККЖ».
Он был чрезвычайно хорош в этом. Один взгляд, и человек занесен в его базу данных.
По крайней мере, с краткосрочной памятью все было в порядке…
Двойные двери широко распахнулись, и появилась она.
Матиас выпрямился, когда солнечный свет упал на ее волосы, играя всеми оттенками меди. Мэлс Кармайкл, младший помощник-журналист, была с крупным парнем, которому пришлось подтянуть свои штаны-хаки, прежде чем они стали спускаться по лестнице. Казалось, они спорили о чем-то так, как спорят друзья, и Мэлс улыбнулась, будто одержала верх в этих дебатах…
Словно почувствовав, что он наблюдает, она посмотрела через дорогу и замерла. Дернув своего приятеля за рукав, Мэлс сказала что-то и ушла от мужчины, пробираясь через движение, направляясь к нему.
Матиас уперся тростью в тротуар и, встав, поправил одежду. Он понятия не имел, почему хотел лучше выглядеть для нее, но что есть, то есть… с другой стороны, было сложно выглядеть еще хуже. Одежда ему не принадлежала, одеколон назывался «Аромат больничного мыла», а голову он вымыл чем-то антибактериальным, потому что ничего другого не нашлось.
Естественно, его больной глаз, этот ужасный, мертвый глаз, – первое, на что она посмотрела.
А как иначе?
– Привет, – сказала она.
Боже, она прекрасно смотрелась в своей повседневной одежде, слаксы, шерстяной пиджак и кремовый шарф, свободно болтавшийся вокруг ее шеи, выглядели очень даже симпатично, на его взгляд.
И по-прежнему никакого обручального кольца.
«Это хорошо», – подумал он без какой-либо явной причины.
Отведя взгляд вправо, чтобы его дефект не был столь очевиден, Матиас поздоровался в ответ.