– Тебе жить надоело?
– Ремни не всегда спасают жизнь.
– Значит, все эти люди вокруг нас ошибаются?
– Они могут делать, что пожелают, равно как и я.
– Что насчет штрафов?
– Мне их еще не выписывали. Если выпишут, заплачу.
– Когда. Не «если», а «когда».
До кладбища «Сосновая роща» было добрых десять минут езды… для Мэлс. Она была не безрассудной, а умелой, выбирая маршруты без светофоров и строек вокруг парка.
– Оно здесь, за поворотом направо. – Она наклонилась к рулю и выглянула через лобовое стекло. – На самом деле, это красивое место. Есть в кладбищах что-то умиротворяющее.
Матиас усмехнулся.
– Весь этот вечный покой – всего лишь иллюзия.
– Ты не веришь в Рай?
– Я верю в Ад, вот что я тебе скажу.
Не было времени продолжать спор, поскольку они подъехали к главному входу.
– Авария произошла здесь… чуть дальше главных ворот. Прямо… еще немного… здесь.
Когда Мэлс остановила машину Тони и хотела заглушить двигатель, Матиас уже выбирался из автомобиля. Двигаясь быстро, опираясь на трость, он остановился посреди дороги у пятен, где он приземлился. Он посмотрел налево и направо, снова по сторонам, взглядом изучая следы шин Фи-Фи и сломанное дерево… и, наконец, забор десять футов высотой, окружавший кладбище.
Кстати о готике. Сделанные из железных стержней и украшенные сверху геральдической лилией[40] границы «Сосновой рощи» были величественными… и опасными, попытайся на них взобраться.
И надо же, подойдя ближе, Мэлс увидела кровь на вершине одного из острых концов… а также кусок ткани. Словно кто-то перелезал через забор.
– Я достану, – сказала она, подпрыгивая и хватая оторвавшуюся ткань. – Держи.
Матиас взял тряпку.
– Клеенка, и, готов поспорить, засохшая кровь – моя. У меня свежая рана на ноге.
Почему он не воспользовался главными воротами? С другой стороны, они наверняка были закрыты, ведь тогда уже стемнело.
– Мы можем зайти внутрь? – спросил он.
– Разумеется.
Снова сев в автомобиль, она проехала через ворота и повернула налево, направляясь к месту, где, как они полагали, он перелез через забор. Доехав до точки, где они нашли кусок ткани, она снова остановилась, вышла и принялась ждать, когда он начнет вспоминать. Если начнет.
Пока Матиас осматривался, Мэлс предоставила ему пространство, ветерок, дувший сквозь пушистые зеленые сосновые ветки, свистел в низкой тональности, солнце согревало ей плечи… и она старалась не думать о том, где ее отец…
Назад примерно на два акра, в центре, между участком семьи Томас и тремя братьями по фамилии Кренски.
Кажется, она помнила.
В последний раз она была здесь на похоронах отца. Она работала в Нью-Йорке уже где-то пять лет. Он был так горд, что его дочь в большом городе, работает по специальности. Журналистика…
– Сюда, – рассеянно сказал Матиас.
Когда он пошел по пятнистой весенней траве, она отпустила прошлое и сосредоточилась на настоящем, и вместе они быстро преодолели расстояние, хотя его походка была неровной, и он опирался на трость для поддержки. Периодически Матиас останавливался, словно перепроверяя направление движения, и она не мешала ему, не задавала вопросов.
Постройка, к которой они, в конце концов, пришли, вписывалась в интерьер со всеми надгробиями и могилами, ее каменная конструкция отражала архитектуру сторожки у входа и столбов, разделявших участки кованой изгороди.
– Я был обнаженным, – сказал Матиас. – Я пришел сюда, вломился и…
Он потянул дверь, и та со скрипом открылась. Зайдя внутрь, Матиас пошел к дальней стене и приложил оторванный кусок к какой-то клеенчатой спецодежде.
«Обнаженным?» – задумалась она.
– Где была твоя одежда?
Он пожал плечами.
– Я знаю только то, что был здесь прошлой ночью.
Снова выйдя наружу, Матиас пошел в том же направлении, в каком они двигались прежде, но теперь начал ходить зигзагами… пытаясь не сбиться со следа или же найти его, она не знала и не спрашивала. На своем пути они прошли мимо бесчисленного количества надгробий, смотрителей, косивших траву и пропалывавших землю, и других посетителей мертвых.
Наконец, отдалившись от машины почти на полмили, Матиас остановился.
– Здесь. Тут… Да, все началось здесь. Я уверен.
Надгробие, на котором он сосредоточился, стояло над одной из совсем свежих могил… на полу-рыхлой земле, которую недавно насыпали на гроб, на ней остался отпечаток тела, будто кто-то его размеров лежал там в позе эмбриона.
– Здесь все началось. – Он оперся на трость и опустился на корточки. Потрогав землю, он прошептал, – Здесь.