Мне вдруг остро, как никогда, захотелось увидеть Костю. Счастливый человек! Сорвался — и сам черт ему не брат. И об институте забыл, и о начальстве… Семье помогает, совесть спокойна. И живет по своим, мне неведомым законам.
По купе пролетели веером тени от станционных огней. И снова наступил мрак. И снопа наплывала тоска по уходящей жизни, которой мы все как-то не так распорядились… Я ведь мог бы, например, когда часами дежурю и лаборатории, выучить пять иностранных языков… Герцен говорил: сколько языков ты знаешь, столько раз ты человек. А я — лай бог один раз. Я начинал ненавидеть своего бывшего друга, к которому ехал, — Костю Иванова.
Почему эти два взрослых человека, бросив свои дела, должны ехать за тысячи километров, чтобы только уговорить сумасброда не выламываться и вернуться домой? Почему я должен оставлять свои кристаллы, а вдруг там скачок тока или, не приведи господи, лаборант Вова проворонит режим? И три месяца псу под хвост— кристалл чернит, например, неотвратимо растрескается… Почему жена Кости, Люся, должна, оставив свои общественные дела, под сочувственные усмешки академгородских баб (а вель новость каким-то образом стала сразу известной в нашей академдеревне!) ехать на край света, не зная, что ее ждет — даже не откликнется, бандит! А вдруг он женился? И мы попадем в нелепое положение? А вдруг он просто дурачит нас и на самом деле сейчас уже дома, в Белоярах?.. Но за такие розыгрыши морду бьют. И не просто, а ботинком…
Люся, судя по всему, не спала. Стерегла меня.
7
Долго мы ползли в рабочем поезде до поселка Молодежный-7. И вот, наконец, среди ослепительной зимы — здесь еще висел снег на елях, как в берендеевом царстве — соскочили на свежую, пахнущую мазутом насыпь и увидели среди длинных деревянных строений домик с красным флагом. Люся, хорошо зная структуру нашего общества, сразу потащила меня туда. Это оказался поссовет.
За столом хмуро сидел, накинув на плечи полушубок. молодой парень в роскошном велюровом костюме, в голубой рубашке, синем галстуке. Он стучал по рычажкам телефона.
— Але?.. — Телефон не откликался. — Але?.. Вам что? Для семейных квартир нет.
— Мы не семенные, — сказала Люся.
— Женских мест нет. Его устроим. Але? Але?.. Порывы на линии? "Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы. — Он бросил трубку и мутно глянул на нас. — Всё? Люди СПМ через три дома.
— Вы нас не поняли, стала объяснять очень мягко Люся, включив улыбку. — Мы… но общественному делу. Нам нужно найти одного человека… он где-то здесь работает… Константин Иванов, не знаете?
— Что?! — Аж приподнялся на стуле председатель поссовета. — А вы его знаете?!
— Это… мой муж. — тихо ответила Люся, чувствуя неладное. — С ним что-то случилось?..
— С ним-то ничего! — сквозь зубы сказал председатель и встал. — Гляньте! — Он кивнул в окно. — Туда!
Мы подошли. Дома как дома, желтые, новенькие. Над крышами пар от солнца. Синицы и воробьи трезвонит на проводах. Правда, левее, к лесу, нечто вроде пустыря — то ли там гора чернеет, то ли какие-то обгорелые бревна валяются…
— Был барак — и нет барака! Ваш муж поджег. Судить будем.
Люся побледнела и пошатнулась. Я подхватил ее под руку и усадил.
— В-вы что?.. — зло прошептал я председателю, заикаясь, как у меня всегда бывает в минуты волнения, — Не можете поосторожней?
Он и сам перепугался.
— Что, что с ней? Правда жена?..
— Ничего. — сказала медленно Люся, проводя рукой по столу, — Где он? В следственном изоляторе?
— Да если бы! Катается как сыр в масле! — Видно, накипело на сердце у парня, никак он не мог подбирать слова. — Извините.
— Может, это — однофамилец? — предположил я.
Я стал объяснять, гримасничая, из-за спины Люси,
что наш-то Иванов — научный работник, Константин Авксентьевич Иванов, кандидат наук, он тут, должно быть, недавно, приехал с Севера…
— А я о чем говорю?! — угрюмо отвечал председатель. — Он.
Я показал ему удостоверение Академии наук — корочку с золотыми буквами, — он яростно закивал головой, мол, и у того видел такое же. Люся решилась и. протянула ему фотокарточку Кости.
Председатель еще больше помрачнел; стало ясно, что мы говорим об одном и том же человеке. Выяснилось. что да. он здесь работает четвертый месяц, да, высокий, бородатый, мастер спорта по борьбе, дисквалифицированный за драку. Во всяком случае, он так говорит. Трудится на укладке шпал в Косом логу. Его но собственной просьбе включили в бригаду таких же отпетых, как он сам. "химиков", условно освобожденных. Поскольку их "бугор", по кличке Фефел (Алексей Фефелов), на зиму попал в больницу, Иванов перехватил лидерство и даже немного перевоспитал их — работали весь первый квартал неплохо. Но стало известно, что Фефел выходит из больницы. Видимо, чтобы как-то крепче привязать эту шпану к себе ярким поступком. Костя поджег барак, в котором они все жили.