В трубке воцарилась тишина. Видимо, она думала.
— Нестеров! Ты на меня не кричи! — тихо ответила Таня. — А если ты так… значит, ты ко мне еще неравнодушен!
— Конечно! Я тебя ненавижу!
— А поэтому… если у тебя есть неясные вопросы, приходи к нам — поговорим. Только нужно предварительно звонить…
— Какие еще вопросы?! Нет у меня никаких вопросов! И все! Я исчезаю! Из вашей жизни! И вообще! Прощайте!.. — Я бросил трубку, и телефон гут же зазвонил. "Ага, Таня! Значит, все-таки заело!.." Я сорвал трубку. — Да?!
— Ты приехал? — Я услышал нежный голос Нели.
— Да!
— Ты что сердитый? А у меня гости.
— Ну и что?
— Хорошие ребята. И только мне грустно. Не зайдешь?
"Ведь лжет, — изливался я ненавистью. — Когда гости, их слышно. И если кто из них подойдет на звонок к двери, то спросит громко: кто там, а не так вот опасливо, поскольку сам в чужой квартире. Значит, уже позвала к себе и других… чтобы алиби… Но если это так, она всерьез интересуется мной, хочет женить".
— Нет, — сказал я и положил трубку.
Телефон тут же снова зазвонил.
— Ну что. что?! — заорал я.
— Два пятьдесят девять сорок один? — спросил унылый голос телефонистки, — Вы почему не отвечаете?! Не можем прозвониться к вам полдня… Южно-Сахалинск.
"Костя?!" Я вдруг страшно обрадовался. Словно горячей водой переполоснуло мне все внутри. Я вцепился в трубку. В трубке стоял гул. Где-то далеко визгливым голосом певица пела арию Кармен. Что- то время от времени щелкало. Вдруг раздалась слабые копоткие гулки.
— Алло! — закричал я в трубку, — Костя? Алло?!
Гудки прекратились, и очень близко — я слышал даже дыхание — усталый голос телефонистки сказал:
— Клиент ушел. Извините. — И снова раздались короткие гудки, но они были рождены уже в нашем городе.
— Это Костя звонил?! Алло!.. — Я колотил по рычажкам аппарата, но мне никто не ответил. Ноль семь было занято. "Что-нибудь случилось?" Я сидел, глядя на телефон, но он молчал. "Милый мои, славный Кости, что с тобой?.." Я разделся и посидел возле аппарата. Он молчал. Я лег. положив его рядом на пол, чтобы — если позвонят — схватить трубку. Я спал и не спал. Но телефон больше не позвонил.
17
И не было мне ответных телеграмм, и не было писем.
Я вышел на работу, правда, неофициально, чтобы не ругалась бухгалтерия ("Вечно вы все нам запутываете!.."), сидел дома, читая взятые из научной библиотеки новейшие публикации по кристаллам. В США вовсю испытывали лазеры, сжигающие спутники. Интересно, ответят наши чем-нибудь? И какие лазеры сейчас самые перспективные? Полупроводниковые? У них максимальный коэффициент усиления… Инжекционные? У этих стопроцентный к.п.д. — электроэнергия превращается в когерентное излучение в непрерывном режиме! А если еще в США используют для накачки лазерных пушек атомные взрывы, как доходит до нас по слухам? А если начнут врать компьютеры? Это какая же может разразиться в космосе перекрестная страшная война? Лучше бы вправду остановить это!
Меня интересовала более скромная тема: добавки. Лаже студенты знают, как резко они меняют характеристики кристаллов. Тот же хром. Или кобальт. Теоретически трудно предсказать, какое именно воздействие окажет та или иная надбавка, разве что задним числом можно объяснить, почему меняется полоса накачки (полоса света, которую поглощает кристалл — например, рубин поглощает синий и зеленый свет, а выдает, как вы уже знаете, красный — 740 ангстрем). Я был уверен, что рубин еще не сказал своего последнего слова. А если и дойду до тупика. то хоть другие потом сюда нс пойдут. Эго тоже задача!
Шеф хмыкнул, увидев меня, недогулявшего отпуск:
— Я был такой же!.. — Услышав от меня, чем я думаю заняться, он закивал, но тут же нагрузил десятком своих, крестовских задач, так что для успеха мне нужно было сидеть теперь в лаборатории сутками. А ведь еще предстояло оформить диссертацию… Я попросил, как царской милости, разрешения бывать в лаборатории сколько хочу. Наша тема, напомнил я шефу, вон на каких уровнях обсуждается, неужели товарищ Поперека не слышал про Рейгана.
— Что Попереке Рейган, — вздохнул шеф. — Я поговорю.
И как-то, зайдя ко мне с откинутой назад головой. будто перед ним только что свистнула ветка, Поперека сказал:
— Ты, Нестеров, приравнен к биохвизикам… — В голосе его звучала печаль.
Я вспомнил о бывшем биофизике, бедовом своем друге, и в который раз поехал в город. Наконец-то меня на главпочтамте ждал толстый пакет. Я вскрыл его — внутри оказался конверт. Если внешний, серо- желтый, был надписан женской рукой, то внутренний подготовила рука мужчины. Он весь блестел, видимо, для надежности швы его промазали не раз и не два конторским клеем, который вытек и засох на углах, как янтарь. Наконец добрался я и до письма — оно было от Кости. Я держал в руках пять листочков, исписанных крупным неряшливым почерком и разными чернилами. Я прочитал их прямо на улице, возле почты, где из высокой каменной урны валил черный дым. Прежде всего, было ясно — моих телеграмм он еще не получал. Во-вторых, не упрекает меня ни за приезд на БАМ, ни за Владивосток — единственным местом, где шутливо поминалось об этом, были стихи: