Смягчённые серым пурпурные оттенки легли на бархатные скаты холмов, даже отдалённые скалы подрисовало червонным золотом. Это было красиво, так, как мало что в этой жизни бывает — и драгоценной редкостью своей, и сдержанностью, и грозным смертоносным смыслом, подразумевающимся по умолчанию для опытного зрителя вроде меня. Парой мгновений позже небо, словно полог над постелью, взволновалось и опустилось ниже. Это всегда бывает знаком приближающейся бури.
В горле запершило именно сейчас, хотя я и раньше без стеснения дышал пылью полными лёгкими. Мой-то демонический облик, способный вынести намного больше, чем человеческое тело, что вдруг за беда стала донимать? Что за болезнь приключилась? Неужели разнервничался? Виданное ли дело…
— Ты ведь знаешь, кто я.
— Да, знаю, — ответил молодой демон.
Именно так — я запоздало обратил внимание на то, что он именно молод, потому, видимо, пока ещё слаб в магическом плане. Забавно, при каких обстоятельствах иной раз сталкиваешься с причудами чужих нравов, подумалось мне вдруг — он ведь может даже оказаться по факту сыном Хтиля. Всё возможно. Однако здесь родственная связь значит меньше случайного чиха — демоны совершенно лишены родительских инстинктов.
— Инстинкты-то есть, — нежно возразила аин. — Иначе б новорожденные демонята не выкарабкивались бы. Инстинкт есть. Нет социальных установок на семью, на какие-то чувства к своим детям, продиктованные сверху. Поэтому, когда заканчивается кормление грудью, дети могут рассчитывать лишь на себя. Знаешь, демоны и люди изумительно похожи. У вас всё было бы так же, как у нас, если б вы не влачили существование в рабстве у традиций, законов и общественного мнения. Общественного мнения, — презрительно повторила она.
— Чушь какая. При чём тут кормление? Если бы мы так же, как вы, не испытывали потребности в социальных и эмоциональных связях, детей бы бросали сразу после рождения. К чему тратить время на кормление? И ваши тогда зачем кормят? Ради чего заботятся о младенцах?
— Да как сказать. — Она снисходительно усмехнулась. — Ты мужчина. Мыслимо ли тебе представить это наслаждение! Никак.
— Наслаждение?! Не мели чепухи. Мне мать, помнится, в красках рассказывала, что это такое. Какую боль причиняет.
— Ха! Есть у вас и женщины, для которых секс — мука. Ты по ним составишь представление о сексе?
Я приподнял бровь, раздумывая, кидаться ли в спор. Но смотрел-то при этом не столько даже на демоницу, сколько на стоящего рядом собеседника. И он, должно быть, превратно истолковав, принялся объяснять:
— Знаю, что ты обладатель преломляющего кольца. Говорят, что это кольцо — одно из наследных артефактов Ишниф.
— В смысле, намекаешь, что тебе известно, кто именно заключён в этом предмете?
— Говорят. Это один из бывших властителей. Все в Ишнифе были поражены, когда ты явился сюда. Такая опрометчивость! Нынешний господин потому и медлил с расправой: хотел убедиться в том, что ты именно таков, каким хотел казаться. Подозрительны были твои инертность, бессилие, вялость, магическая посредственность. По логике ты не мог подчинить себе преломление, и неизвестно, за счет чего тебе это на самом деле удалось.
И посмотрел на меня бесстрастно. Будь он человеком, я б решил — ждёт, то сейчас я ему всё расскажу. Но демоны другие. Фиг знает, о чём он думает или на что надеется.
— Да. Я полон сюрпризов. И тебе, наверное, не понять, как же так получается. Но получается. И теперь я рассчитываю отомстить Хтилю за то, за что хочу. Мне нужен только он сам, ясно? Ишниф меня мало интересует. После того, как получу, что желаю, я оставлю эту область. Понимаешь, на что намекаю?
— Не совсем.
— Ты хочешь быть властителем Ишнифа?
Я ждал вспышки ярости от аин, но демоница молчала. И демон тоже не спешил. Он молча разглядывал меня своими непроницаемо-чёрными выпуклыми глазами. Вот только зеркало души в нашем случае превращалось в бездну, затягивающую тебя в безнадёжность и ничего не предлагающую в ответ. Существа, которые обитают в нижних мирах, держат под защитой свой внутренний мир, и не придумано таких приёмов, чтоб вторгнуться в него. С людьми в этом смысле намного проще.
— Ты предлагаешь мне это? Зачем?
— А почему нет? Мне не нужна эта земля. Зато могут понадобиться искренне желающие моей победы сторонники.
— Откуда мне знать, что ты действительно уйдёшь после того, как победишь? Так никто не делает.