— Когда ты так говоришь, это звучит ужасно. — Лив нахмурилась. — Разве у Киндредов нет домашних животных?
— Есть, но я не стал бы пить то, что получится, если их выжать. В любом случае, что сжимают у коров, чтобы получить молоко? Рога?
— Ну... нет. — Лив вздохнула. — Кажется, сжимают вымя, которое у них между... задних ног.
— Между ног? Эта жидкость появляется у них между ног? — Покачав головой, Брайд снова разразился смехом. — Прости, я знаю, что некоторые традиции Киндредов могут казаться тебе необычными, но... это самое странное, что я когда-либо слышал.
Лив чувствовала, как у нее подергиваются уголки рта. Его глубокий, урчащий смех был заразительным, и все, что она пережила за последний час, казалось сейчас таким незначительным.
Она бродила по квартире в потемках, выпила крепкий алкогольный напиток, думая, что это молоко, и убегала от безобидного как игрушечный пудель зверька, с точки зрения Брайда, по крайней мере... Даже атака ковриком-извращенцем не казалась ей теперь чем-то страшным, когда она узнала, что нажала не на те кнопки. А теперь, когда Лив попыталась объяснить, откуда берется молоко...
«Ну, со стороны это действительно звучит отвратительно, — признала она. — И все же...»
— Молоко полезно, — прочитала Лив нотацию, пытаясь не рассмеяться.
— Полезно, а? — Брайд ухмыльнулся. — Думаю, придётся поверить тебе на слово.
— Можешь не верить, но это так. — Лив положила руки на бедра, позабыв об огромной дыре на ночнушке. — Оно укрепляет кости, придает блеск волосам и... и... — Она попыталась вспомнить еще что-нибудь.
— И делает кожу гладкой и нежной?
Смех неожиданно пропал из голоса Брайда, жар вспыхнул в его глазах, послав горячие импульсы по всему ее телу.
— Ну... да. Думаю, это так. — Она пожала плечами.
— Тогда ты, должно быть, пьёшь много молока.
Он шагнул к ней и провел пальцем вниз по ее горлу и сверху по изгибу ее груди.
— С чего ты это... ох!
Посмотрев вниз, Лив поняла, что обнажена, ее груди были полностью видны сквозь дырку, которую проделал Тач-ю в ее черной кружевной сорочке. Ее соски затвердели от нежного прикосновения Брайда, а сердце бешено колотилось.
— Я думаю, что вполне понятно, с чего я это взял, — хрипло произнёс Брайд, окидывая ее еще одним горячим взглядом. — Потому что у тебя самая мягкая, гладкая кожа, какую я когда-либо видел, и я не могу дождаться, когда смогу поцеловать каждый её дюйм.
— Я... ты... — Лив схватила разорванные края ночнушки, пытаясь свести их и хоть как-то прикрыть свое тело, и шагнула назад. — Я уже говорила, что не... отдамся тебе.
— Посмотрим, — сказал Брайд тихим и низким голосом, все еще прожигая её взглядом. — Почему бы тебе не отдохнуть в другой комнате, пока я буду готовить вечернюю пищу? Я принес все ингредиенты для твоего любимого блюда.
— Ты... как ты узнал, какое у меня любимое блюдо? — спросила Лив, отступая еще на шаг назад. Ей было ненавистно это признавать, но она понимала, что если не скроется подальше от его горячего взгляда и большого мускулистого тела, то в конце концов окажется под ним на кровати.
Уголки чувственных полных губ Брайда слегка изогнулись вверх.
— Я знаю это, так же как и ты знаешь, что джунгли на моей родной планете голубые. Потому что я наблюдал за тобой в течение последних шести месяцев, пока мы обменивались снами.
— Я не... не могу думать об этом сейчас. — Лив покачала головой. — Увидимся за ужином. То есть, а... вечерним приёмом пищи. Ладно?
— Как хочешь, Лилента, — взгляд Брайда по прежнему обжигал, но было в нем что-то еще, кроме его очевидной жажды, что-то, что беспокоило Лив.
Когда она заглянула в эти янтарные глубины, она увидела... терпение. Этот огромный воин на самом деле был готов ждать столько времени, сколько потребуется, чтобы соблазнить ее. Вот этого действительно было страшно. Страшнее клыкастых синих медвежат и озабоченных массажных ковриков.
Брайд покачал головой, наблюдая за тем, как Оливия выбегает из комнаты. Он хотел предложить ей окунуться в купальный бассейн, но решил, что она может сделать это и после вечернего приёма пищи.
Может, тогда она расслабится в теплой воде и подпустит его поближе к себе. Он также хотел искупаться вместе с ней, но понимал, что сейчас этому не бывать. После своей бурной реакции на его поцелуй, Оливия была еще более осторожна. Он был абсолютно уверен, что она заставит его ждать до того времени, когда контракт, который она подписала, обяжет ее подпустить его ближе, и только тогда позволит ему дотронуться до себя.
«А будет это только через неделю», — напомнил он себе. Мысль о том, что он так долго не сможет ласкать ее красивое, пышное тело, делала его беспокойным и жаждущим. В тот момент, когда Оливия забыла о своей порванной сорочке, он в первый раз увидел ее обнаженную грудь.
Она была круглой, полной и с напряженными розовыми сосками, от одного взгляда на которые его член напрягся. Он хотел ее до боли...
«Терпение», — строго напомнил себе Брайд. Его сводный брат доходчиво объяснил, почему Оливия отказывается соединиться с ним, и он будет дураком, если проигнорирует советы Сильвана. Тем не менее, он горел для Оливии. Жаждал прикоснуться к ней и вкусить аромат ее кожи. Жаждал потерять себя в ее тесных, горячих глубинах и услышать, как она выкрикивает его имя, пока кончает снова и снова...
«Прекрати мечтать о том, чего тебе, вероятно, придется ждать очень долгое время», — отчитал Брайд сам себя. Конечно, он ждал свою невесту шесть месяцев, так что подождать еще месяц — это так, сущий пустяк. Но теперь, когда она была в его апартаментах, когда он мог видеть ее, чувствовать ее сладкий, нежный, женственный аромат каждый раз, когда делал вдох, каждая секунда, что они не были вместе, казалась ему вечностью.
«Возьми себя в руки! Ты никогда не завоюешь Оливию, если будешь слишком сильно давить на неё. Ты пытался сегодня днем, и что из этого вышло? Ничего».
Это была правда, и он понимал это, но все же было трудно сдерживать себя, когда каждая клеточка в его теле требовала, чтобы он взял Оливию и привязал к себе навсегда, чтобы не возникло ни одного чёртового шанса потерять ее.
Накануне вечером, когда он стоял возле ее дома и наблюдал за ней через окно, казалось, что все так просто — заявить на нее права, забрать на корабль и провести весь следующий месяц, занимаясь с ней любовью, привязывая ее к себе. На деле же все оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал, и хотя он испытывал некоторое разочарование, Брайд был настроен более чем серьезно.
Оливия была его — она отдала ему душу в тот самый момент, как они начали обмениваться снами шесть месяцев назад. Ему просто понадобится больше времени, чем он думал сначала, чтобы убедить ее в этом.
«Да уж, похоже, мои яйца посинеют за это время».
Это была не самая приятная мысль, но Брайд знал, что каждая унция терпения, каждая минута ожидания окупится сполна, когда Оливия наконец отдастся ему. Когда он глубоко войдет в ее тугое лоно и почувствует, как его брачный узел расширяется, заполняя её в первый раз, связывая их вместе навсегда, на всю жизнь.
Вздохнув, он пошел обратно к главному входу своей каюты, выходившему на оживленные коридоры станции Киндредов. Он бросил там большую коробку с вещами Оливии и пакет с человеческой едой, которую прикупил в специальном магазине на станции, когда услышал ее крик. Брайд надеялся, что в коробке не было ничего бьющегося, когда поднял её и, взяв пакт с едой, направился в сторону отсека для приготовления пищи.
Вытерев разлитый сок Огнецвета, он начал доставать из пакета человеческую еду. Она была упакована в прочные, но выглядящие ненадёжными контейнеры из материала, который люди звали пластмассой, а также в металлические цилиндры с разноцветными этикетками, на которых было изображено их содержимое. Ещё в пакете был какой-то красный соус в твёрдой прозрачной банке. Ничего из этого не казалось Брайду аппетитным, но Киндреды привыкли пробовать что-то новое.