Я вздрагиваю от этого звука, отчаянно желая, чтобы он сделал это снова. Я хочу заставить этого мужчину сойти с ума.
Я вдруг становлюсь нетерпеливой, готовой к тому, что он окажется внутри меня. Я хватаюсь за него, притягиваю к себе и пытаюсь стянуть с него рубашку. Он издает сдавленный смешок, отстраняется, стягивая ее, а затем нависает надо мной обратно, пристально глядя.
— Ты мне нравишься в моей рубашке, — говорит он, а потом тянется вниз и срывает ее с моего тела.
Я хмуро смотрю на него.
— Это была моя ночнушка.
— Я дам тебе другую, — обещает он, наклоняясь, чтобы уткнуться носом в мою грудь.
Я резко вдыхаю, когда он берет мой сосок в рот, и вздрагиваю, зарываясь руками в его волосы. Ракиз уворачивается, ловит мои руки и фиксирует их над моей головой, мои запястья заключены в одной из его огромных рук.
Другая его рука скользит вниз, раздвигая мои бедра, а потом он смещается вниз, наклоняет голову и ласкает меня языком.
— Боже…
Он лижет и сосет, и все исчезает, кроме нарастающего давления в моей киске. Я мечусь, кричу и извиваюсь, а Ракиз продолжает лизать, растягивая мое удовольствие, пока я не растекаюсь лужицей под ним.
— Посмотри на меня, Невада.
Я открываю глаза и моргаю, глядя на него, а затем задыхаюсь, когда он скользит внутрь меня, наполняя меня так, как я и мечтала с момента нашей встречи.
Он горячий и твердый, размашисто двигает бедрами, когда толкается ко мне. Я вздрагиваю, когда он скользит одной рукой под мою задницу, наклоняя меня так, чтобы он мог проникнуть глубже, ударяя в то место, которое заставляет меня стонать. Я хватаюсь за его спину, огромные мускулы вздуваются, когда он двигается внутри меня, и мысль о его гигантском, великолепном теле, приносящем мне столько удовольствия, уносят меня за край.
Я дрожу, открывая рот в сдавленном крике, когда наступает оргазм, а Ракиз продолжает вбиваться в меня, когда еще один оргазм вырывает мой стон и я ногтями впиваюсь в его спину.
Ракиз толкается глубоко, у него вырывается почти болезненный стон, когда он опустошается во мне.
— Вау, — выдыхаю я, когда снова могу говорить. — Есть секс, а есть секс. Мы команда.
Он издает сдавленный смешок, а затем перекатывается вместе со мной, пока я не растягиваюсь у него на груди.
Мы расслабляемся в удовлетворенной тишине на несколько минут, и я почти засыпаю, когда Ракиз проводит пальцами вверх и вниз по моей спине. Я чувствую вялость и прилив сил, усталость и бодрость одновременно. Завтра я оценю последствия того, что мы только что сделали. Но сегодня вечером я просто буду наслаждаться тем фактом, что часть напряжения, в котором я пребываю каждый день, полностью исчезла.
— Тебе нравится быть королем? — внезапно спрашиваю я и тут же закрываю рот. Я не знаю, почему мне захотелось спросить, и я отворачиваюсь, готовая встать и уйти.
Рука Ракиза сжимается, как тиски, прижимая меня к себе. Он нежен, пока я не пытаюсь вывернуться.
Я поднимаю голову и сердито смотрю на него. Он улыбается мне, поигрывая бровями, и выглядит как озорной маленький мальчик.
— Если ты останешься там, где лежишь, возможно, я тебе скажу.
Я закатываю глаза.
— Во всяком случае мне будет комфортно, — говорю я, кладя голову ему на грудь.
Он смеется, его большая грудь вибрирует.
— Ты можешь застрять в пустыне на два дня и все равно не признаться, что хочешь пить, карья.
Я пожимаю плечами.
— Я такая, какая есть.
— И мне нравится то, какая ты.
— Что значит «карья»?
— Карья — свирепое животное, такое, с которым ни один воин не захочет встретиться в дикой природе. Но очень редко — если проявлять достаточную привязанность — они соизволят есть из рук воина. На это уходит много лет, но однажды прирученная карья будет всегда верна своему воину.
Я слышу улыбку в его голосе, и это заставляет меня прикусить губу. Когда мы успели перейти от ненависти друг к другу к объятиям после секса? Как Ракиз перешел от желания задушить меня к симпатии ко мне?
— Что случилось?
Я озвучиваю свои мысли, и он снова смеется.
— О, я уверен, что скоро снова захочу тебя придушить.
Я протягиваю руку и грубо щиплю его за сосок, и он бормочет проклятие, потянувшись и ущипнув меня за ягодицу.
— Эй!
— Я никогда не хотел быть королем, — говорит он, поглаживая меня по заднице.
— Неужели?