Когда я была ребенком, у моего дяди были лошади, и он всегда заставлял меня чистить конюшни в обмен на то, чтоб прокатиться на лошадке. Какашки меня не беспокоят. Хотя эти огромные существа производят их больше, чем любое животное, которое я когда-либо видела.
Я наклоняюсь, не обращая внимания на брошенные на меня взгляды, и принимаюсь за работу. Люди здесь любят пялиться. Я понимаю — я другая. Но трудно планировать побег, когда за мной следят, как ястребы.
Хорошие новости? Людей, виснущих на заборе, стало меньше, чем вчера. Надеюсь, этим людям тоже скоро это все наскучит, и они оставят меня в покое.
Хотя я могу абстрагироваться от большей части внимания, один жесткий взгляд игнорировать труднее всего. Я поднимаю глаза, когда Ракиз проходит мимо, его совет следует за ним по пятам, и я ухмыляюсь ему, когда он кивает мне.
Ракиз, может быть, и король племени, но, как я уже говорила ему раньше, это не значит, что он мой король.
Его глаза светятся весельем, и я отворачиваюсь. По какой-то причине из всех здешних огромных воинов именно Ракиз заставляет мои бедра сжиматься.
Я просто не понимаю.
Он властный и высокомерный и отказывается воспринимать меня всерьез. Из-за нехватки женщин на этой планете, мужчины здесь, кажется, думают, что с женщинами нужно нянчиться и сюсюкаться.
Когда я попытался объяснить, что более чем способна помочь в поисках наших подруг, Ракиз только и делал, что похлопывал меня по голове, как глупого щенка.
А потом у него хватило наглости прийти в ярость, когда я решила пойти одна.
Разгребание дерьма дает мне много времени для размышлений. К сожалению, это означает, что у меня есть много часов, чтобы подумать о своей жизни на Земле.
Я не могу смириться с мыслью, что все решат, будто я ушла в САМОВОЛКУ. Я была в отпуске, навещала свою подругу Кэт, когда вышла прогуляться, чтобы подышать свежим воздухом.
Это последнее, что я помню.
Была поздняя ночь, и я была одета в шорты и майку — немного больше одежды, чем у других женщин, большинство из которых были похищены из своих постелей. У меня были ключи от машины и телефон, и я молю Бога, чтобы кто-нибудь нашел их где-нибудь брошенными, и все знали, что меня похитили и что я не просто так ушла.
Я бы никогда не ушла в самоволку нарочно.
Я не могу думать об этом сейчас. Мое внимание должно быть сосредоточено на поиске других женщин, чтобы мы могли убраться к чертовой матери с этой планеты.
РАКИЗ
Я почти смеюсь, когда Невада сердито смотрит на меня. Человеческая самка в настоящее время убирает навоз, но она выглядит все такой же высокомерной, как и всегда.
Что-то в этой женщине взывает ко мне — хотя каждый раз, когда я провожу в ее присутствии больше нескольких минут, я чувствую желание вдолбить в нее немного здравого смысла.
Мое наказание не очень хорошо восприняли в племени. Удивительно, но именно самки поддержали его больше всего. Мои же воины, в основном шокированы тем, что я дал женщине такую физическую работу.
Я полагал, что Невада будет слишком уставшей в конце каждого дня, что у нее больше не будет сил строить планы, которые приведут ее к гибели.
К сожалению, Бестия просто начала тренироваться с Асрозом, и я сильно подозреваю, что она считает свою работу в загоне мишуа продолжением своей тренировки.
Я подавляю стон, когда Невада наклоняется, штаны так соблазнительно обтягивают ее задницу. Многие женщины требовали, чтобы я снял эти штаны, но смотреть, как Невада расхаживает по лагерю в коже, обтягивающей ее длинные ноги, — одно из немногих моих удовольствий. Я был бы идиотом, если бы забрал их у нее.
Кроме того, она, скорее всего, попытается кастрировать меня.
Я вздыхаю, когда мои советники начинают снова.
— В самом деле, ваше величество, я просто думаю…
— Довольно. — Я поднимаю руку, не желая ничего, кроме тишины и покоя. Честно говоря, я предпочел бы поработать в загоне мишуа с Невадой, чем выслушивать жалобы членов совета.
— У вас более чем достаточно времени, чтобы донести до меня эти соображения во время наших встреч. Почему вы каждый день ходите за мной по лагерю, как дети за матерью?
Тишина служит мне ответом, и я вздыхаю. Я становлюсь вспыльчивым. От меня не ускользает тот факт, что в моем плохом настроении виновата одна единственная женщина.
После ее попытки побега я приказал Неваде спать в моем ташиве, который является самым охраняемым местом в лагере. Она отказывалась, пока я не пригрозил привязать ее к себе, пока сплю. Теперь она каждую ночь заползает в свои меха в другом конце комнаты, как только ей кажется, что я уже сплю. А потом каждое утро выползает обратно до восхода солнца.