— Ты опоздала, — говорит он, и я морщу нос.
— Мне нужно принять ванну.
Он посылает мне ухмылку.
— Да, конечно.
Входит Арана, в уголках ее глаз появляются морщинки, когда она смотрит на меня.
— О боже, — говорит она. — Я наполню ванну.
Мне ненавистна сама мысль о том, что другие люди будут мне прислуживать.
— Я могу сама это сделать, — предлагаю я, и она смотрит на Ракиза, который качает головой.
— Ты же знаешь правила.
Я, прищурившись, смотрю на него.
— Когда ты позволишь мне вернуться в мой кради?
Он потягивается, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы удержать взгляд на его лице.
— Когда почувствую, что ты достаточно поумнела, чтобы понять, почему ты не можешь покинуть этот лагерь в одиночку.
Арана улыбается мне.
— Я оставила твою вечернюю еду у огня. — Она кивает в его сторону. — Почему бы тебе не поесть? Ванна как раз будет наполнена к тому моменту, как ты закончишь.
Я открываю рот, чтобы возразить, но когда Ракиз бросает на меня взгляд, я вздыхаю и просто киваю.
Честно говоря, я устала. После долгого дня тренировок, а затем уборки навоза, я не хочу ничего больше, чем наполнить живот, а затем погрузиться в теплую воду.
Я сажусь напротив Ракиза и беру свою тарелку. У меня всегда был здоровый аппетит, и еда здесь лучше, чем можно было бы представить. Арана превосходный повар, и она всегда подкидывает мне фрукты или сладкий пирог в качестве перекуса.
Ракиз заставляет меня чувствовать себя неловко, как мало кто из мужчин. В половине случаев мне хочется его убить. В остальных же… я едва сдерживаюсь, чтобы не запрыгнуть на него. Он огромен, но двигается как настоящий хищник. Несколько дней назад я наблюдала, как он тренируется, и, к моему полному огорчению, увидела, что он полностью в своей стихии, с дикой ухмылкой на лице, с мечом в руке…
Я мгновенно намокла.
Первое, что я сделаю, когда вернусь на Землю? Перепихнусь с кем-то.
Должно быть, я в отчаянии, если смотрю на того же мужчину, который относится ко мне как к ребенку, нянчится со мной и навязывает мне глупые правила. Кажется, он думает, что если родился с членом, то имеет право указывать что мне делать.
— Как прошла твоя сегодняшняя работа?
Я почти не обращаю на него внимания, но поговорить больше не с кем. Пусть думает, что я такая, какой он хочет меня видеть.
— Прекрасно.
Он потягивается, и я снова перевожу взгляд на огонь. Скоро нам больше не нужно будет разжигать огонь, чтобы согреться, и весь лагерь переедет на новое место. Я планирую вернуться на Землю до того, как это произойдет.
— Как только ты извинишься и поклянешься своей честью, что не покинешь этот лагерь, можешь прекратить работать с мишуа.
Я знаю это. К сожалению, я съем грязь, прежде чем извинюсь, и я ясно выразилась по поводу пребывания здесь.
— Я не понимаю, почему ты просто не отпустишь меня. Отправь меня со следующей группой воинов, которые займутся поисками.
— Этого не произойдет.
— Экстренное сообщение, приятель, ты не отвечаешь за меня.
— В этом племени я отвечаю за всех.
Иногда я вижу в его глазах намеки на юмор, как будто он потешается. Но это не мешает мне скрежетать зубами от его высокомерия.
Снова появляется Арана.
— О, Невада, ты уже закончила. Хорошо. Твоя ванна уже готова.
— Спасибо, — говорю я, поднимаясь. Я игнорирую горячий взгляд Ракиза и иду в ванную.
Глава 3
РАКИЗ
Я подавляю стон, когда Бестия поднимается на ноги и идет в мою ванную комнату, где она разденется и будет плескаться в воде, пока я буду практически сходить с ума от желания.
Слушать, как Невада принимает ванну — моя любимая часть дня.
Ее вздохи и стоны, когда она погружается в воду?
Блаженство.
Я с трудом удерживаюсь от желания прокрасться в комнату и забраться к ней в ванну.
Я чувствую, как мои губы кривятся от ухмылки при этой мысли. Она, скорее всего, выпотрошит меня, если я попытаюсь так сделать.
Иногда она что-то бормочет себе под нос во время купания. Я не раз слышал слова «высокомерный гребаный засранец».
Она самая раздражающая, бесящая, упрямая женщина, которую я когда-либо встречал. Но когда она рядом… мне никогда не бывает скучно.
Мой отец воспитал меня, чтобы я был благодарен за свою корону. Чтобы ценил доверие моего народа ко мне и осознавал важность того, чтобы ставить нужды племени выше моих собственных. До его смерти я был настоящим воином, известным своим бесстрашием в бою. Больше всего мне нравилось, когда я находился вдали от лагеря, охотился на вуальди и защищал наших людей от угроз.