И старикашка… Наверняка один в один с остальными. Еще один мерзавец, ничем не примечательный и не выделяющийся из общей массы мерзавцев. И все же…
Руфус встал.
— Я пойду, обойду сектор, мышка. Посиди тут, хорошо?
Дождавшись, когда Ким кивнет ему, он вышел. Спустившись в сектор, он направился к воротам.
Кики немного удивился его просьбе, однако вышел в заднюю комнату, где помещался архив сектора, и принес оттуда дубликат карточки.
— Чего это ты вдруг заинтересовался? — спросил тот.
Руфус пожал плечами и слабо улыбнулся в ответ.
— Просто так.
Когда Руфус уже открыл дверь, чтобы вернуться обратно в сектор, Кики снова окликнул его.
— Ты же вроде был знаком с этим, десятником, Кляйном? Слышал уже про него?
Руфус кивнул.
— Я знаю. Его уволили.
Кики поднял бровь.
— Неужели ты не слышал?.. Он повесился ночью.
VII
Руфус, пошатываясь, вышел на крыльцо. Было уже темно, в прохладном воздухе тонко гудело комарье. Кекс, увидев хозяина, лениво выбрался из будки и побрел к нему, позвякивая цепью.
— Что, собак, — наклонился к нему Руфус. — Ухо почесать тебе?
Он уселся на верхнюю ступеньку крыльца, поставил рядом наполовину опорожненную бутылку шнапса и привлек пса к себе. Кекс положил ему голову на колени.
— Эх, ты, собак-собак, — проворчал Руфус. — Сукин ты сын.
Кекс прикрыл глаза. Руфус потрепал его по кудлатому загривку и голове, ласково подергал за уши. Кекс млел и вяло помахивал хвостом.
— Вот ты у меня какой, да-а, соба-а-ак, кобелина ты моя неумытая… Будешь шнапс?
Руфус подсунул горлышко бутылки под нос псу, тот фыркнул и отвернулся.
— Ну и дурак, — назидательно сообщил ему Руфус и отхлебнул из горлышка. — А мне вкусно.
Комар впился ему в локоть, Руфус дернул рукой, чтобы прихлопнуть паразита, но едва не выплеснул из бутылки остатки шнапса. Комар успел удрать.
— Вот с-скотина, — прошипел ему вслед Руфус. — Да ведь, собак?.. Скотина?
Кекс приоткрыл один глаз, взглянул на хозяина, но ничего не ответил. Руфус почесал укушенный локоть.
— Помнишь Цахеса, собак? А? Помнишь старого черта? — еще порция шнапса отправилась в глотку. — За тебя, старый черт…
Он посидел минуту молча, слегка покачиваясь и запустив свободную руку в шерсть на шее пса. Потом Кекса укусила блоха, и он вывернулся, запуская зубы в шерсть на ляжке и злобно рыча.
— Ага, — согласился Руфус. — Так оно и бывает.
Где-то за домом шумели кусты, ветер сорвал где-то в темноте листок и бросил под ноги Руфусу. Руфус глотнул еще.
— Похожи мы с тобой, — сказал он псу. — Я вот тоже… Как собака на цепи. Только и умею, что лаять и кусать. Кто-то посадил меня на цепь, чтобы я лаял и кусал, кусал и лаял. Работа такая.
Пес вздохнул и снова положил голову ему на колени.
— И так у всех. Все на цепи сидим. Да, кобелина?
Кекс моргнул влажными глазами.
— Работа такая, — повторил Руфус. — Они пытают, расстреливают кого-то там, а ты их за это в котел. А потом р-раз — и ты с копыт! Как старый черт Цахес Кляйн… И что дальше, спрашивается? Куда, скажи, псина, куда нас потом девать, если мы всю жизнь занимались тем же, что и наши мерзавцы?
Кекс грустно смотрел на хозяина. Он даже перестал махать хвостом.
— А ведь знаешь что, кобель? Они же тоже не сами это придумали, это ведь им тоже кто-то приказал. А их все равно — в котел! Вилами в бочину, и в котел! Потому что подлец!.. А я-то, я!.. Я ведь то же самое делаю, и тоже кто-то приказал! Понимаешь, собак? Значит, и я — подлец?.. И меня надо — в котел?
Кекс молчал и только подрагивал всем телом, когда Руфус, забывшись, слишком уж небрежно дергал его за ухо.
— А ведь ежели по справедливости подумать, — тихо продолжал говорить Руфус. — Если по чести, так разве я придумал всю эту пакость, котлы эти, смолокурни, рвы со змеями, ледяные озера, пыточные? Я, что ли? Да ежели по мне, так и провались оно все к дьяволу. У меня вон дочка, да жена… да ты еще, кобелина. Что мне еще надо? Нужны мне были эти котлы? Об этом я, что ли, всю жизнь мечтал?
Руфус запрокинул бутылку над головой и вдруг обнаружил, что она уже опустела. Он отшвырнул ее в сторону, не особо заботясь о том, куда она упадет.
— Придумают там себе… Всякую пакость! Концлагери! — Руфус с отвращением выплюнул это слово. — Мерзавцы? Еще какие… В котел их! Чтоб не повадно… А мы-то сами чем занимаемся? У нас-то что тут? У нас-то разве не концлагерь, а, Кекс?