Руфус рывком приподнял его над землей и вытащил из клетки.
— Закрой дверцу, мышонок, — попросил он Ким.
— А ему не больно?
— Не очень, — сказал Руфус. — Просто неприятно, я полагаю.
Они зашагали вдоль котлов — впереди Руфус с поднятыми кверху вилами, на которых стонал и извивался, словно червяк, старикашка, а позади него Ким, задрав голову и разглядывая ссыльного.
— Куда же тебя, — бормотал Руфус, разглядывая гладкие таблички, прикрепленные к стенкам котлов. — Требуют соблюдения норм, а сами… Ну, куда я их распихаю?
Наконец у десятого или двенадцатого котла он остановился и стряхнул ссыльного на землю. Вилами пошарил на дне котла. Ссыльные в котле заволновались, один буркнул:
— А чего к нам-то? Что, некуда что ли больше?
— Цыц! — пригрозил ему вилами Руфус. — Поговори мне еще.
Наконец он зацепил, потянул и вытащил со дна котла пару кованых наручников на длинной цепи.
— Вставай, — сказал он новоприбывшему.
Старик поднялся, держась рукой за бок. Из соседних котлов за ними с интересом наблюдали другие ссыльные.
— Папа, ему больно? — Ким схватила отца за локоть. Она старалась держаться за его спиной — просто на всякий случай. Руфус погладил ее свободной рукой по волосам.
— Все в порядке, мышка. Не бойся.
— Я не боюсь, — прошептала Ким. Она не отрываясь смотрела на ссыльного, пока Руфус застегивал на его руках наручники. Ссыльный со страхом посматривал то на котел, то на Руфуса.
— А теперь смотри, — сказал ей Руфус. — И р-раз!
Он снова подхватил ссыльного на вилы и ловко перекинул его через край котла. Мерзкая буроватая жижа чавкнула и приняла в себя нового постояльца. Через мгновение он вынырнул на поверхность и завопил. Ссыльные заухмылялись, некоторые даже засмеялись.
Руфус не обращал на них внимания. Рукавом он стер с таблички на котле написанную мелом цифру «11».
— Папа, — Ким подергала отца за рукав. — Папа, в котле горячо!
— Да. Не подходи близко, детка, — ответил Руфус, хлопая себя по карманам. Мел нашелся в левом кармане штанов.
— Папа, ему там горячо, — не отставала Ким. — У него болявки будут. Как у меня.
Руфус тщательно вывел на табличке цифру «12» и спрятал мел в карман.
— Он привыкнет, мышка. Все, теперь мы можем пойти домой. Планшетка у тебя?.. Давай, я понесу.
Они наконец попали в пропускную, где он вписал в свой ежедневный рапорт личный номер новоприбывшего и сдал смену Марвину. Как только Марвин ушел, Кики виновато посмотрел на Руфуса и сказал:
— Ты уж извини, Руф. Но ты же знаешь Марвина.
— Да черт с ним.
— Ну, а ты, малышка? Понравилось у папки на работе? — спросил Кики, перегнувшись через стол и улыбаясь Ким.
Ким очень серьезно посмотрела на него и медленно, словно неуверенно, кивнула.
III
Всю дорогу до дома Ким была молчалива и подавлена. Когда после ужина Руфус укладывал ее спать, она наконец спросила:
— Папа… А он уже привык?
— Кто?
— Тот… Дядя.
— Дядя?.. А, ссыльный. Да, наверное. Я думаю, да. Ты за него не волнуйся.
Ким слабо улыбнулась.
— Папа… Расскажешь мне сказку?
— Конечно. Только сначала укройся как следует одеялом.
Ким послушно попыталась натянуть на себя синенькое одеяльце, разукрашенное игрушечными факелами, вязанками дров и смешными крысками.
— Ноги, ноги укрой, — сказал Руфус. Потом пощекотал голую лодыжку дочки повыше копытца. Ким хрюкнула и отдернула ноги, спрятав их под одеяло.
— Давай, ты будешь чудовище, а я буду прятаться? Щекочи меня!
— Нет, сказку, значит сказку.
— Ну, ладно, — согласилась Ким, выпростала руки из-под одеяла и засунула их себе под голову. — Рассказывай.
— Слушай. Итак, жили-были… хм, — Руфус задумался. — Ну, скажем, две сколопендры. Одну звали Ким, а другую…
— Никки, — быстро сказала Ким.
— Хорошо, пусть будет Никки, — согласился Руфус. — И вот пошли они однажды прогуляться по пещерам…
Когда она заснула, Руфус вышел и тихонько притворил за собой дверь.
Лилита лежала лицом к стене и, судя по доносившемуся негромкому храпу, уже спала. Он переоделся в свою синюю в полоску пижаму, аккуратно, насколько это было возможно в полной темноте, повесил одежду на спинку стула и на ощупь начал пробираться к кровати.
Разумеется, под ноги ему попалась какая-то игрушка Ким.
Пытаясь сохранить равновесие, он схватился за угол стола, зацепил стул и неуклюже повалился набок. К счастью, не ушибся.