Пока добирались до места, все шло хорошо, но в первый же вечер случился скандал.
Развели костер, сварили еду и сели ужинать. Яшка, не думая ни о чем плохом, достал из своего мешка две бутылки водки и выставил на общий стол — за доброе начало не грех и выпить. Но дед Николай, увидев бутылки, весь взбеленился.
— Ванька! Дай-кось их сюда! — И когда сын подал ему бутылки, он хрустнул их о валявшуюся рядом кирку.
— Дак ты что? — возмутился Яшка.
— А то: хочешь пить — катись обратно на прииск и там хоть до раскорячки! А здесь чтоб и духа не было!
Такой оборот поверг Яшку в полное уныние. Это что же: сидеть здесь пять месяцев и ни разу не выпить? Но возражать не приходилось, и Яшка успокаивал себя тем, что в мешке оставались еще три бутылки — запаслись с Костей на последние деньги. Правда, после сцены за ужином Яшка из предосторожности — как бы не проверили — в тот же вечер перепрятал водку в надежное место. Хоть и капля в море — три бутылки, но на худой конец можно повеселить душу.
На следующий день с раннего утра впряглись в работу. Она была не тяжелее шишкования, но зато намного противнее и, уж конечно, вреднее. Пока срывали верхние пласты, было еще туда-сюда, но, как только закопались поглубже, выступила вода. Смешиваясь с землей, она превращалась в ледяную жижу, в которой пришлось стоять весь день. Правда, сквозь резину сапог вода не просачивалась, но от холода казалось, будто ноги мокрые. Пальцы немели, и, чтобы не замерзнуть окончательно, надо было все время переступать с места на место, с трудом выдирая ноги из липучей, как смола, жижи.
Дед Николай, сам не работавший и спускавшийся в забой лишь в нужных случаях, наблюдал за новичками и время от времени подсказывал, что надо делать, чтобы не уставать. Да Яшка и сам уже заметил: артельщики работают гораздо спорее, чем он с Костей. Все их движения были точными и рассчитанными, а выражение лиц обычное, словно им было легко и даже радостно вытаскивать из вязкой грязи пудовую лопату, — сказывался многолетний навык. Артельщики и во время отдыха вели себя по-другому. Яшка с Костей как вылезли, так и растянулись на лапнике, думая только об одном — хоть несколько минут полежать без движения, в то время как остальные весело переговаривались, перематывали портянки, курили.
— Что, голуби, ай крылышки намокли? — посмеивался дед Николай. — А вы как думали? Золотишко — оно ох какое тяжелое! Ничего, голуби, привыкнете!
После обеда дед Николай спустился в забой, и все, побросав лопаты, сгрудились возле бутары — подоспело время снимать золото. Этим занимался только дед Николай, и Яшка с Костей впервые в жизни стали свидетелями сцены, от которой испытали неизъяснимое волнение, словно на их глазах совершилось чудо.
Поддевая лотком просеянный на бутаре песок, Дед Николай, опуская край лотка в воду, начинал плавно водить им из стороны в сторону. Постепенно более крупные частицы песка скапливались у края, и дед Николай стряхивал их в воду, не замедляя движения лотка. Наконец, когда на дне оставались лишь мелкие части породы, лоток замирал, и все с напряжением заглядывали в него — есть? И почти каждый раз среди оставшегося песка оказывались беловато-желтые крупинки — золото. Оно ничуть не походило на то, каким представляли его Яшка с Костей, а напоминало жирные блестки топленого молока, но это было золото!
Такие процедуры происходили каждый день, и каждый день все, затаив дыхание, следили за плавным движением рук деда Николая и ждали, когда на дне лотка сверкнут золотые пластинки — власть таинственного металла была сильнее всякой привычки.
Потом пластинки складывали в кружку и сушили возле огня, а высушив, со всей осторожностью дули на них — сдували примеси. И только тогда взвешивали и ссыпали в замшевый мешочек, который дед Николай хранил неизвестно где.
День мелькал за днем, неделя проходила за неделей. Постепенно Яшка с Костей втягивались в работу, а когда втянулись, дед Николай стал обучать их обращению с лотком. Зачерпывая песок, они по очереди пытались повторить кажущиеся простыми движения, а дед Николай внимательно следил за ними и переживал, как маленький.
— Ну что ты его, как баба решето, трясешь! — горячился он. — Держи двумя пальцами! Да не дергай, не дергай, плавно води! Будешь дергать — золото с породой уплывет. Ты лучше пальцами, пальцами подрагивай — вода не должна стоять. Во, правильно! Гальку, гальку отряхни, видишь, собралась у края?