И все же масштаб трат был не тот, к какому они готовились, когда держали на уме Иркутск. Там к услугам прожигателей жизни издавна существовала целая индустрия по выкачке денег; истратить же сто с лишним тысяч здесь оказалось невозможным. Для этого пришлось бы споить весь прииск, а не ту кучку прихлебателей, которые составляли окружение Яшки и Кости. Чтобы ублажить их, не требовалось никакой фантазии, так что даже трехнедельный сплошной загул не поколебал финансового положения новоявленных купчиков.
Разорение пришло с другой стороны, откуда ни Яшка, ни Костя его не ждали, хотя разорители жили под боком. В пьяной мужской круговерти о них как бы и забыли, но рано или поздно они должны были явиться, и они явились. Имя им было «кыры» — гулящие женщины. Это неистребимое племя во все времена обитало в местах, где сильнее всего пахло деньгами и где можно было легко поживиться. Как во всех портах мира, веселые девицы встречают вернувшихся из рейса моряков, так и «кыры» встречали старателей, завлекали непутевых в свои сети и дочиста обирали.
В эти-то липкие сети и попались в конце концов Яшка с Костей, и то, что не смогла сделать целая компания прихлебателей, сделали «кыры» — выпотрошили гуляк, как кур. А выпотрошив, выставили за дверь, да так ловко, что Яшка с Костей не успели ничего понять. Еще вчера нежились под теплыми ватными одеялами, отпивались по утрам квасом, а сегодня — снова барак, жесткие тюфяки на нарах и свалявшиеся, словно каменные, подушки. Сунулись в карманы — несколько смятых сотенных, и все. Как, почему? А Иркутск? А шикарные рестораны, музыка, которая весь вечер играет только для тебя, — где они? Где все?
Но спрашивать было не с кого. В пьяных головах была полная каша, и, как ни напрягали неповоротливые извилины, ясной картины не получалось. Помнились только квас да теплые одеяла, а вот кто поил этим самым квасом и кто укрывал — убей бог, не знали. Радовались одному — что хоть какие-то деньги остались. Неделю можно было прожить и окончательно отмокнуть, а о дальнейшем и думать не хотелось. Там была одна только работа…
До начала сезона оставались считанные дни. Это был пятый сезон на счету Яшки и Кости, и все это время они так и работали в артели деда Николая. Артельщик старел, но по-прежнему крепко держал артельные дела и ни о каком отдыхе не думал.
Матерели и Яшка с Костей. За пять лет, проведенных на приисках, до тонкостей познали старательскую работу, а знание дедом Николаем добычливых мест обеспечивало хорошие заработки. Но деньги у обоих так и не держались, и жизнь проходила, как зимой у костра — с одного бока пекло, а с другого — стыло. Были деньги — гуляли, не было — сшибали рубли. Однако думку свою заветную исполнили, побывали-таки в Иркутске.
У старателя одно только время отдыхать — зима; зимой, сбив целую компанию таких же, как они, гуляк, отправились в город давней мечты. Ехали на оленях, нанятых у якутов, по сорокаградусному морозу, от одного постоялого двора к другому. На остановках пили и играли в карты, а утром трогались дальше. И за десять дней добрались до места.
Но Иркутск жестоко разочаровал их. Устроиться с божьей помощью не удалось, пришлось дать кому надо денег, но, когда пришли в ресторан, никто не кинулся им навстречу, не взял под локотки, не повел. Усадили, как и всех, за столик, приняли заказ. А дальше — и того хуже. Музыка играла какую-то медленную муру, под которую хотелось спать, а все в ресторане ходили под эту муру в обнимку, закатывая глаза, как засыпавшие куры. Или прыгали, как козлы, когда музыка начинала играть быстрее.
Компании же хотелось плясать и петь, и захмелевший Яшка подошел к музыкантам и, вытащив пачку денег, сказал, чтоб те играли «По диким степям Забайкалья». Музыканты как будто и не отказывались, но тут к Яшке приблизился востроглазый человек с бантиком на шее и попросил его не мешать. Яшка не прислушался, и человек ушел в задние двери, а вместо него оттуда вышел милиционер. В синей шинели, в портупее, с наганом на боку. С ним Яшка не стал спорить, объяснив, чего хочет он и его товарищи, но вот тут-то Яшку и взяли под локотки, компенсировав тем самым невнимание ресторанной администрации, которое так обидело Яшку вначале. Отведя его к столику, милиционер сказал, что хоть они и старатели, но надо вести себя, как все советские люди, иначе он примет меры.
Словом — тоска! Ни в какие рестораны больше не ходили, а прожигали деньги у тех же «кыр», только у иркутских.